Телега жизни. Сборник

бесстрашие старости – тема множества превосходных стихов, и потому третий раздел этой книги представляется мне самым сильным. Вообще образ молодого поэта, «юноша бледный со взором горящим», – по нашим временам анахронизм. Поэт позже созревает, дольше живет («срок жизни увеличился, и может быть, концы поэтов отодвинулись на время», – предупредил Высоцкий, который был рассчитан надолго и к старости готовился всерьез), да и вообще подлинная мудрость редко посещает молодую бесшабашную голову. Блажен, кто вовремя созрел – а не мучился от преждевременной зрелости и даже «охладелости», как Лермонтов. Гармоничная и мудрая старость прекрасна, ибо, как написал Юлий Ким, – «Ну, а с чем уже ничего не поделаешь, с тем уж точно не поделаешь ничего». Но чрезвычайно интересна – и в каком-то смысле более привлекательна – старость непримиренная, неудовлетворенная, не играющая в патриаршество, неравнодушная, озлобленная даже: есть свое мужество в том, чтобы и в старости ругаться, и даже ругаться больше. В конце концов, облагораживаются же старостью всякие антикварные предметы, служившие образчиками кича: фарфоровые балерины, пионеры, котики, эстампы с усачами и полуобнаженными красавицами… Даже старый автомобиль перестает быть рухлядью и становится музейным экспонатом, за который убиваются коллекционеры. Так что «Старый поэт» из стихотворения Новеллы Матвеевой, при всех его ошибках, интересней себя молодого.

      Почему мы с Натальей Розман, любимым моим редактором, собрали эту книгу? Потому что время и то, что оно делает с человеком, – важнейшая тема искусства, и то, как поэт защищается от соблазнов молодости, разочарований зрелости и прямых угроз старости, – замечательный пример творческого преображения жизни. Поскольку вовсе не задумываться о возрасте и о том, что после тебя останется, способен лишь безнадежный оптимист или врожденный дебил (что в сущности почти синонимы), люди вынуждены оглядываться на свой путь и – если у них есть разум – почти всегда разочаровываться. Поэзия существует не для того, чтобы эту эмоцию отменить, но чтобы ее перевести в иной регистр, чтобы извлечь из нее музыку. Тот, кто купит эту книгу, перестанет тяготиться своим возрастом и станет им наслаждаться. Потому и цена ее установлена издательством в расчете на то, чтобы стихи были одинаково доступны пионеру и пенсионеру – главным потребителям и производителям шедевров.

      Дмитрий Быков

      Четыре возраста

      Гавриил Державин

      1743–1816

      Четыре возраста

      Как светятся блески

      На розе росы, —

      Так милы усмешки

      Невинной красы.

      Младенческий образ —

      Вид в капле зари.

      А быстро журчащий

      Меж роз и лилей,

      Как перлом блестящий

      По лугу ручей, —

      Так юности утро,

      Играя, течет.

      Река ж или взморье

      Полдневной порой

      Как в дол иль на взгорье

      Несется волной, —

      Так мужество бурно

      Страстями