Ричард Длинные Руки – гроссфюрст. Гай Юлий Орловский

оставить в засаде потайной полк.

      Они по-прежнему оставались в ступоре, только сэр Клемент проговорил несколько ошалело:

      – Простите, ваша светлость… но откуда он взялся?

      – Пришлось вызвать, – сообщил я.

      Никто не двигался, сэр Клемент смотрел все с тем же непониманием, а глаза становились все круглее.

      – Но… откуда? – произнес он замедленно. – Мы собрали в Армландии всех, кто мог драться!

      Я сказал печально и торжественно:

      – Пришлось потревожить души древних героев.

      Все оцепенели, сэр Клемент смолчал, теперь уже сэр Вайтхолд прошептал пугливо:

      – Это то… что я думаю?

      – Видимо, – ответил я.

      – Вы сумели поднять… мертвецов?

      Я поморщился.

      – Фу, как грубо. Они не мертвецы, а мертвые. Разница большая, разве не чувствуете? Мертвецы – это всего лишь мертвецы, а мертвые…

      Он сказал поспешно:

      – Да-да, теперь ощущаю… величие, да, величие!

      – Вот-вот, – одобрил я, – а то какой-то вы недостаточно чуткий, вам бы стихи писать да искусством заниматься! А если еще точнее, то даже не мертвые, а погибшие в боях за единую и неделимую Армландию, как вы, конечно же, сразу догадались! За кого еще стоит красиво и с высокими словами на устах гибнуть? И когда я обратился к ним с пламенной речью о патриотизме и наших, на которых подло и предательски напали ненаши, в их пустых головах снова вспыхнула воинская ярость и жажда защитить родную Армландию от коварного внешнего врага.

      Виконт Рульф сказал потрясенно:

      – Сэр Ричард… вы совершили невероятное!

      – Знаю, – согласился я скромно. – Я вообще невероятный. И доблестный, и стратегически образованный. Конечно, было трудно решиться потревожить прах героев, павших за родину, но я подумал, что герои, если надо, падут и еще раз, совершенно бесплатно. И еще много раз сложат головы, даже не спрашивая, зачем и за что, ибо сама природа героизма такова, что ей чужды меркантилизм, мелочная подозрительность и выяснение всяких тонкостей, свойственные занудам и демократам.

      Он перекрестился, сэр Каспар шептал побелевшими губами молитвы, а у сэра Вайтхолда вид был таков, что сейчас падет на колени и будет разбивать лбом дорогую малахитовую плитку пола.

      Сэр Клемент, как самый повидавший всякое и потому до мозга костей прагматичный, проговорил опасливо:

      – А стены…

      – Что стены?

      – Обрушились, – пояснил он тихонько, – тоже не потому, что их червяки источили?

      Я кивнул с одобрением.

      – Весьма правильно мыслите, сэр Клемент! В верной, так сказать, горизонтали.

      – Значит…

      Я сказал строго:

      – Не будем зазря тревожить тени павших героев. Достаточно и того, что красиво и гордо вступили в битву с грозными криками и горящими гла… зницами. А кто копал, как копал и что при этом говорил, оставим, как и хотели те, копавшие, остаться безымянными. У нас одна победа, одна на всех, и за ценой не постояли! Заставили противника, а теперь и врага, заплатить ту цену, которую назначили мы!.. Это мужественно