Красные камни Белого. Вадим Панов

не туда. Ты разобрался в себе, Грозный, тебе невероятно повезло.

      – Разобрался и обо всем забыл?

      – Ты вспомнишь. – Свечка мягко провела ладонью по его щеке. – Ты ведь сильный.

      – Не помешала?

      Громкий женский голос прозвучал совсем некстати, но Свечке хватило выдержки не отдернуть руку. Она медленно повернула голову, посмотрела на стоящую в трех шагах Привереду и неспешно ответила:

      – Нет.

      Грозный же на появление нахалки вообще никак не среагировал: продолжил напряженно смотреть на Свечку, словно ожидая продолжения разговора.

      – Обнимаетесь?

      – Болтаем.

      – Секретничаете? – Привереда приблизилась на пару шагов.

      – Нет.

      Свечка опустила руку, Грозный усмехнулся.

      – О чем не секретничали?

      Упорство, с которым Привереда возвращалась к этой теме, говорило об одном: подсмотренная сценка выбила ее из колеи. То ли жест Свечки оказался слишком неожиданным, то ли слишком неприятным, но факт оставался фактом: Привереда на какое-то время потеряла контроль над собой.

      – Так о чем вы шептались?

      – О том, что вы не доверяете Грозному, – легко ответила Свечка. – Пошли на поводу у Рыжего, о котором тоже ничего не знаете, и раскололи команду.

      – Мы никогда не были командой.

      – Мы стали, оказавшись здесь.

      – Допустим, – сдалась Привереда. И покосилась на Грозного: – Тебя это беспокоит?

      – Когда я очнулся, меня беспокоили ребра. Я их проверил и выяснил, что переломов нет. С тех пор все в порядке.

      Свечка рассмеялась, Привереда порозовела, но сдержалась.

      – Я видела, как ты снимал одежду.

      – Теперь я буду тебе сниться, – прокомментировал Грозный.

      – Не слишком ли ты о себе возомнил? – не стерпела Привереда. – В конце концов…

      – Что бы я о себе не возомнил, это я возомнил о себе. И тебя никто не заставляет слушать.

      Свечка думала, что резкая отповедь вызовет скандал, что Привереда обязательно ответит лысому, но та лишь вздохнула:

      – Я всего лишь хотела сказать, что у тебя очень дорогой тельник, Грозный. Цапа потертая, свитер грубый, а тельник – из маринорского батиста с изящной ручной вышивкой.

      – И что это значит?

      – Ты – адиген.

      – Или я ограбил адигена.

      – И повесил себе на шею его золотой медальон с Добрым Маркусом? Не смеши меня. – Привереда оправилась от удара и вернулась к ироничному тону. – Ты ничего не помнишь, но характер не изменишь. Я ведь вижу, как ты себя ведешь: единолично принимаешь решения, жестко ставишь на место тех, кто пытается бросить тебе вызов, и заботишься о тех, кто с тобой. Ты адиген, Грозный, хочешь ты того или нет, но ты адиген.

      – А у тебя слишком буйная фантазия?

      Привереда улыбнулась и ровно произнесла:

      – Тебе не нравится моя брошь.

      Жакет девушки украшала небольшая, но искусно выполненная роза, в золотых лепестках которой поблескивали три рубина.

      – Не нравится, – подтвердил,