Два моих порочных секрета. Эльвира Осетина

повышаю голос, – да проснись же ты! На работу пора!

      Но кобра продолжает самозабвенно сопеть.

      Откровенно говоря, не понимаю, чего я до неё докопалась, но почему-то оставлять её в номере близнецов не хочется.

      И это не потому что я ревную. В смысле… не ревную я совсем! Просто я за неё переживаю! Она слишком глубоко спит, вот!

      Поджав губы, выпрямляюсь, и смотрю на заклятую подружку с досадой, и почему-то в голове появляется картина на которой близнецы охмуряют эту гламурную кису, как только я уезжаю. И почему-то эта фантазия вызывает у меня очень сильное недовольство.

      Гррр…

      Ну вот, дожилась, мало того, что облизывалась, глядя на мужчин, так теперь еще и ревную.

      Гормоны и нервы решили сыграть со мной злую шутку? Мечусь от страха и ненависти до ревности и злости. Видимо именно так и проявляется Стокгольмский синдром. А может я просто себя накручиваю?

      Ладно! Черт с ним! Ленку забираю! Нечего ей тут оставаться! А то мало ли, вдруг я уйду, а её потом мертвой найдут? А так, хоть буду уверена, что дотащила её до дома в целости и сохранности. Надо будет её отцу позвонить, чтобы приехал и проконтролировал, что дочь в норме.

      Кивнув собственным мыслям, быстро стягиваю с себя халат, надеваю юбку, и пиджак – на голое тело. И с грохотом открываю дверь.

      Честно, я не хотела, чтобы она с грохотом раскрылась. Так получилось, но зато вышло достаточно эпичненько. Потому что оба близнеца сразу обращают на меня внимания, и лица у них очень удивленные, а взгляды невинные, аки у младенцев. Типа они вообще не знают, что Ленка там спит.

      Угу, верю, как же.

      – Ну вот, – недовольно тянет Лев, – опять она превратилась в «синий чулок».

      Прищурившись и поджав губы, приподнимаю подбородок.

      – Какого черта, Ленка не просыпается? И что она вообще там делает еще и в одежде?

      Алекс кривится, и вздохнув отвечает:

      – Болтает много, вот мы и решили её спать уложить.

      – Вы ей что-то дали, что ли? – стараюсь сделать свой голос грозным.

      – Она между прочим, сказала нам, что ты шлюха, еще и любительница насилия, и мы чуть тебя не изнасиловали, – приподняв бровь, с недоумением в голосе напоминает мне Лев. – Какое тебе дело до неё?

      – Может и так, – с досадой выдыхаю я, – но это не значит, что я её тут брошу. И так, что вы ей дали?

      – Феник, – коротко отвечает Алекс, тяжко выдохнув.

      – Что? – с удивлением переспрашиваю.

      – Фенозепам, с алкоголем. Так быстрее засыпает, – поясняет мне Лев, как-то странно переглядываясь с братом, словно говоря ему: «я же тебе говорил, что она её не оставит, а ты не слушал».

      Хотя, может это у меня фантазия разыгралась на нервной почве?

      Алекс в ответ на пантомиму брата лишь хмыкает, а вслух говорит мне:

      – Иди позавтракай, время уже много, а у нас куча дел.

      – Фенозепам? Это наркотик что ли? – пытаюсь вспомнить, но в лекарствах тем более во всяких психотропных или в наркотиках