Африканская тетрадь. Или по дороге в Париж. Василий Михайлович Нестеренко

и в щёчку. А то там такое… Я постесняюсь.

      – Ну, хорошо. В щёчку.

      Уже во всю светало. Поезд набирал скорость после какой-то небольшой станции. Время утренней эрекции у здоровых мужчин. Её губы как-то случайно и горячо слились с моими.

      Я немного ей помог расстегнуть сиреневую блузу…

      …Тело журналистки ничем не напоминало о её профессии. Оно трепетно и упруго, в такт колёсам, отзывалось на мои движения. И было в те минуты самым близким и единственным в мире существом, которому можно доверить не только все секреты, но и саму жизнь. Мы сдерживались до последнего, боясь разбудить соседей через переборку. Это было сильнее, чем расслабляющие постанывания. Оргазм ушёл внутрь и, не выдержав наплыва обладания, разлился в партнёре, соединив нас раз и навсегда тайной и великой силой. Мы застыли и как бы склеились после короткой и одновременной судороги.

      – Ну, так что же было дальше? Я вся в ожидании продолжения той истории… с Богом. – Она промурлыкала эти слова в пустоту за моим правым плечом.

      – Крошка, ты… хороший слушатель. Только… дай хоть отдышаться.

      – Тогда наливай.

      Мы оделись, каждый сбегал в туалет и, как ни в чём ни бывало, продолжили трапезу, только теперь её ладонь всё время искала общения с моей рукой.

      – Армрестлинг любви… – почему-то подумал я.

      Ой, влетит мне, если мой джигит что-то заподозрит. Он просто маньяк по части ревности. —

      Леночка, прижав мою руку к своей щеке, то ли грела, то ли грелась сама.

      Я ещё не верил в произошедшее: ведь в эту обаяшку – ведущую популярной городской программы был влюблён весь сексуальный актив города, включая и мужчин и женщин.

      – Ладно – я пригубил её прохладную пергаментную ладошку:

      попробую тебя отвлечь от дурных мыслей. – Слушай дальше.

      Так вот: после того случая я купил обратный билет. За неделю вперёд. Разгар лета. Все на юг ломятся. Пришлось переплатить.

      Хожу дальше. Надо же поскорее. Поэтому пью по пятьдесят стаканов воды и сижу на верхней полке в самой горячей точке. Помню, в тот последний день со мной одна девочка-казашка осталась в помещении парилки.

      – И там у тебя девочки?

      – У них в Казахстане (я пропустил сентенцию мимо ушей) саентология на уровне, почти как у нас православие. А тут чувствую, что вот-вот смогу сбросить и вторую опухоль. Жду, когда девИца уйдёт. Уже не до женщин. Но она не понимает и хлопочет вокруг меня. Видит, что мне плохо.

      Помню: как врезал кулаком по стене – доска треснула. Она перепугалась и ушла, а я сразу спустился и голову – поближе к электротэнам. В загородку просунул, нарушая все запреты. Сижу зову Бога. Ну, про себя, конечно. Спрашиваю: «Слушай, а для чего всё это кино? В чём смысл игры?» Мозги вот-вот закипят. И, вдруг, слышу:

      – Ты проболтаешься.

      – Да. Я хочу, чтобы люди знали правду.

      Сам чувствую, что на карту поставлена вся моя жизнь. Даже не знаю почему – просто такое ощущение, что мы друг друга на «вшивость» проверяем.

      И тут – хлоп – над головой возникает