Тысяча благодарностей, Дживс!. Пелам Вудхаус

В общем, как говорит старинная пословица, горшок стал чайнику за копоть пенять: мои-то барабанные перепонки были на пределе с самого начала переговоров.

      – Знакомы? – повторил я. – Знакомы – не то слово. Мы были просто как… Дживс!

      – Да, сэр?

      – Как звали ту парочку?

      – Простите, сэр?

      – В Древней Греции, если не ошибаюсь. Ее часто поминают, когда заходит речь о закадычной дружбе.

      – Вы имеете в виду Дамона и Пифия, сэр?

      – Точно. Мы были просто как Дамон и Пифий, старая прародительница. Но что он делает в ваших пенатах? Я не знал, что вы с ним знакомы.

      – Мы и не были знакомы. Но его мать – моя старая школьная подруга.

      – Понимаю.

      – И когда я узнала, что он баллотируется в парламент на внеочередных выборах в Маркет-Снодсбери, я написала ему, что он может расположиться у меня. Это гораздо лучше, чем прозябать в гостинице.

      – В Маркет-Снодсбери идет избирательная кампания?

      – Вовсю.

      – И Медяк один из кандидатов?

      – Он выдвинут от консерваторов. Ты, кажется, удивлен.

      – Еще как. Можно даже сказать, потрясен. Я и не подозревал, что у него есть общественная жилка. Как его успехи?

      – Пока трудно сказать. В любом случае ему необходима всесторонняя помощь, поэтому я хочу, чтобы ты приехал и поагитировал за него.

      Я в раздумье пожевал нижнюю губу. В такую минуту следует проявлять осмотрительность, а то еще мало ли что.

      – Что от меня потребуется? – осторожно поинтересовался я. – Мне не придется целовать младенцев?

      – Конечно, нет, тупица ты беспросветный.

      – Я слышал, что предвыборные кампании в основном состоят из целования младенцев.

      – Да, но целовать их должен бедняга кандидат. Ты будешь ходить по домам и агитировать жителей за Медяка, больше от тебя ничего не потребуется.

      – Тогда можете на меня положиться. С этой задачей я справлюсь. Старина Медяк! – сказал я, растрогавшись. – Встреча с ним согреет мне душу, ну, и все такое.

      – Душу и все такое ты сможешь согреть уже сегодня. Он на день приезжает в Лондон и хочет с тобой пообедать.

      – Ух ты! Прекрасно. В котором часу?

      – В полвторого.

      – Где?

      – В гриль-баре «Баррибо».

      – Я буду там. Дживс, – сказал я, повесив трубку, – помните Медяка Уиншипа, который был для меня когда-то тем же, чем Дамон был для Пифия?

      – Да, сэр, конечно.

      – В Маркет-Снодсбери идет избирательная кампания, и он кандидат от консерваторов.

      – Та к я и понял из слов вашей тети, сэр.

      – Вы что, слышали, что она говорила?

      – Почти беспрепятственно, сэр. У мадам довольно пронзительный голос.

      – Это уж точно, пронзает, – сказал я, потирая ухо. – Не легкие, а прямо кузнечные мехи.

      – Исключительная сила звука, сэр.

      – Неужели тетя пела мне колыбельные, когда я был крошкой? Наверно, нет, иначе я с перепугу решил бы, что взорвался отопительный котел, и вырос заикой. Но все это несущественно, главное – что мы сегодня отбываем к ее шалашу. Я