Иным путем. Вихри враждебные. Жаркая осень 1904 года. Александр Михайловский

исполнилось шестьдесят, считался самым старым наследником британской короны.

      С принцем Чарльзом Эдуарда VII связывает не только этот прискорбный факт, но и то, что любовница Эдуарда, Алиса Кеппел, была прабабушкой Камиллы Паркер Боулз, сначала любовницы, а потом и жены того самого принца Чарльза. Правда, правнучка Камилла прабабушке Алисе по красоте и в подметки не годилась. Но это из того случая, что некоторым и кобыла – невеста. Да и внешне смахивающий на Квазимодо принц Чарльз тоже не очень походил на величественного и элегантного короля Эдуарда VII.

      В политике король придерживался линии на противостояние Германии и на союз с Россией. При жизни российского императора Александра III он был очень с ним дружен и до известной степени был противником антирусской политики своей матери. Это благодаря влиянию Эдуарда VII на Николая II, через сестру своей жены Александры, германофобку Марию Федоровну, и через императрицу-англоманку Александру Федоровну, Российская империя в нашей истории оказалась втянутой в Антанту, в результате чего в феврале-октябре 1917 года и прекратила свое существование за вечные британские интересы. Самому же королю такой итог его трудов, скорее всего, показался бы ужасным. Но что поделать, если короли, используя свои родственные связи, предполагают, а ушлые политики впоследствии все делают по своему усмотрению.

      Антирусский истеблишмент – почти три поколения политиков, взращенных его матерью – совершенно не считались с мнением короля. В общем-то, при конституционной монархии политиканы зачастую творят, что хотят, даже не ставя Его Королевское Величество в известность.

      Но в этот раз они переборщили. События, произошедшие на Дальнем Востоке, всколыхнули общественное мнение даже в отсталых африканских племенах, совсем недавно отказавшихся от каннибализма. Престиж Британии упал ниже плинтуса. И почти одновременно с известием о Формозской катастрофе в Лондон пришло письмо вдовствующей императрицы Марии Федоровны, адресованное ее сестре королеве Александре. Письмо было личное, но таковым оно осталось до того момента, как королева его прочитала.

      – Господи, Берти, лучше бы она надавала мне пощечин, – рыдала бедная Александра, бросив на стол написанный по-датски восемнадцатистраничный шедевр эпистолярного искусства, основным рефреном которого было: «Никогда мы не будем сестрами».

      После зачитывания «избранных мест» из этого письма король был возмущен, король был разъярен, король пришел в бешенство и неистовство. Причем причиной королевского гнева стало не само письмо, не его автор, даже не изложенные в нем факты участия британских агентов в организации убийства императора Николая II и инспирирования в Петербурге гвардейского мятежа. Берти возмутился от того, что все свои действия господа политики предприняли, даже не удосужившись поставить его в известность. А тут еще разгром эскадры при Формозе…

      С другой стороны, Берти по достоинству оценил то, что его российские родственники не стали вытаскивать на свет божий белье, обильно унавоженное британскими политиками. Берти