Чёрная сумка. Ольга Зверлина

опатку. Сестра Ирка, и без того красная от нетерпения, сердилась всё больше и больше – фыркала, нагибаясь за лопаткой, тянула Васеньку за руку и выкрикивала: «Не придуривай, Васёк! Топай быстрее, я из-за тебя на кино опоздаю!»

      Ирка каждый день смотрела по телевизору свой любимый сериал «Школьные сердца» и воображала себя на месте героини, семиклассницы Карины – красивой, смелой, всеми обожаемой. Сегодня был понедельник, а Ирка все выходные с нетерпением ждала новой серии. И тут – младший брат, «сил-моих-больше-нет», до чего вредный. Если бы не он, сидела бы уже Ирка перед телеэкраном на мягком диване, с маленьким плюшевым львёнком на плече, и сладко таяла бы у неё во рту любимая воздушная шоколадка.

      Эх, если бы…

      Ирка посмотрела на часы – до начала оставалось несчастных пять минут.

      Всего пять!

      А до дома ещё полчаса через двор тащиться, с такой-то черепашьей скоростью.

      – Быстрее, быстрее! Давай наперегонки, кто первый? – попробовала схитрить Ирка.

      Но Васенька глянул на неё исподлобья – и вовсе замер посреди тропинки.

      – Эй, Васёк! Побежали, а?

      Васенька упрямо не двигался.

      – Ты чего это?! – задохнулась от возмущения сестра: у Ирки просто руки чесались, до того ей хотелось отшлёпать младшего брата!

      Но он же обязательно старшим нажалуется, папин любимчик…

      Поодаль, возле заснеженной скамейки, остановилась маленькая старушка. Старушка тихонечко ела банан, поглядывая то на Ирку, то на Васеньку.

      – Ножки устали. Хочу на ручки, – умильно моргая, объявил Васенька.

      Разумеется, Васенька не собирался к Ирке на ручки, он ведь уже большой. Это он нарочно дразнил сестру: а чего она всё время командует?

      – Вот ещё, наглость какая – на ручки! Пять лет почти обормоту, в школу давно пора, таблицу умножения зубрить! Своими ногами должен топать. Вперёд! – Ирка дёрнула брата за руку.

      Тогда Васенька просто уселся в снег – и ни с места.

      – Ты нарочно меня злишь? Нарочно? Нарочно, да?!

      Васенька кивнул: домой он не спешил, а сидеть в снегу так приятно!

      Снег свежий – мягкий, пушистый. Он с утра засыпал весь небольшой городок: засыпал крыши, газоны, улицы, засыпал ларьки и припаркованные машины.

      Засыпал площадь с важной усатой статуей в серединке, засыпал старинный дворец-музей с зевающими мраморными львами возле входа.

      Засыпал и невысокий кирпичный дом, где на втором этаже, в трёхкомнатной квартире, жили с папой, мамой, бабушкой и толстым котом Мявчиком брат и сестра Егоровы: старшая Ирка и младший Васенька. Снег выбелил их крышу, их балкон и недавно выкрашенные в синий цвет жестяные подоконнички. Снег завалил весь двор возле дома – и теперь здесь целые горы красивых снежинок, одна лучше другой.

      Сейчас Васенька достанет свою новенькую лупу, бабушкин подарок, и будет, никуда не торопясь, разглядывать снежинки. Ведь комбинезон у Васеньки на гагачьем пуху – тёплый, непромокаемый, с целой кучей карманов и карманчиков.

      Хоть весь день в сугробе сиди.

      Васенька поёрзал в снегу, устраиваясь поудобнее; потом вытащил из нагрудного кармашка длинную конфету в зелёном фантике и, откусив половинку, показал Ирке вымазанный шоколадом язык.

      – Ах, так? Так? Не слушаться?! Так, значит?! Да я тебя! Да ты.., – не находя слов, Ирка в сердцах топнула ногой. – Да чтоб ты пропал!

      И Васенька так и не успел засунуть в рот вторую половинку конфеты.

      Васенька послушно взял – и исчез.

      Ирка растерянно заморгала, затрясла головой, точно прогоняя наваждение, беспомощно огляделась – непослушного братика нигде не было. Двор вообще был пуст, только голуби клевали что-то возле мусорного контейнера и по тропинке вдоль соседнего дома, покачивая сумкой, ковыляла прочь сгорбленная старушка.

      – Ба… ба… б-бабушка! – запинаясь на каждом слоге, закричала ей вслед Ирка. – Вы… вы… м-моего братика с-случайно не в-видели?

      Старушка оглянулась, грустно покачала головой – и завернула за угол.

      Ля.

      – Ля! Ля, ты где?

      Вообще-то её звали Лиля. А полностью – Лилия. Как цветок.

      Но у неё долго не получалось говорить «Лиля» – «ли» почему-то сразу проглатывалось.

      От имени оставалось то короткое «иля», то – одно лишь певучее «ля». И это «ля» до того ей нравилось, что, когда её спрашивали: «Как тебя зовут, малышка?» – она охотно отвечала: «Ля!»

      К этому все привыкли – и мама, и папа, и дедушка. И тоже стали так её звать.

      Папа, когда он возвращался из своих долгих командировок, всегда сгребал счастливую дочку в охапку и подбрасывал к самому потолку. Ля верещала, а папа весело смеялся:

      – У нас не девочка, а маленькая нотка! Звоночек! Ля-ля-ля!

      И даже когда Лиля научилась произносить своё имя правильно, все по-прежнему звали её Ля.

      Одна