Звериные (зверушкины) истории. Дон Нигро

обрыв.

      ЛЭМ. Да.

      ЭМ. Мы свалимся с обрыва, если не остановимся.

      ЛЭМ. Да.

      ЭМ. Тысячи.

      ЛЭМ. Да.

      ЭМ. Миллионы.

      ЛЭМ. Да.

      ЭМ. Обрыв высокий.

      ЛЭМ. Да.

      ЭМ. Внизу острые скалы.

      ЛЭМ. Наверное.

      ЭМ. Мы упадем в океан.

      ЛЭМ. Похоже на то.

      ЭМ. И мы не умеем плавать.

      ЛЭМ. Скорее всего.

      ЭМ. И мы не можем летать.

      ЛЭМ. Никогда не пробовали.

      ЭМ. Если падение нас не убьет, мы утонем.

      ЛЭМ. Возможно.

      ЭМ. Тысячи.

      ЛЭМ. Миллионы.

      ЭМ. Мальчики и девочки. Братья и сестры. Матери и отцы. Бабушка и дедушка. Дети. Младенцы. Все через край.

      ЛЭМ. Через край.

      ЭМ. С обрыва и в океан.

      ЛЭМ. С обрыва и в океан.

      ЭМ. Зачем мы это делаем?

      ЛЭМ. Что-то.

      ЭМ. Что?

      ЛЭМ. Там.

      ЭМ. Что там?

      ЛЭМ. Что-то.

      ЭМ. Там ничего.

      ЛЭМ. Возможно.

      ЭМ. Там ничего нет.

      ЛЭМ. Что-то в голове.

      ЭМ. Что-то в голове.

      ЛЭМ. И мы идем.

      (ЗАТЕМНЕНИЕ)

      Утконос

      Один персонаж – утконос.

      (Утконос говорит с нами. Сцена пуста).

      УТКОНОС. Я не птица и не рыба, не знаю я, кто я такой. Насколько могу себе представить, мой дедушка был селезнем, а бабушка – бобрихой. Но точно не знаю. Давно было. Смутно припоминаю, что я был кем-то еще. Не таким гротескным. Буквально вижу себя, а потом образ вдруг исчезает, и я – такой как есть. В этом странном маскарадном костюме, который не могу снять.

      Что-то я могу делать, что-то хватать. Я даже плавать умею. Но зачем? Что все это значит? Другие животные выглядят, как и должны. Утка выглядит уткой. Корова – коровой. Но кем тогда, черт побери, выгляжу я?

      Я пытаюсь подстроиться. Хожу на вечеринки бобров. Но никто не мной не говорит. Когда я к кому-то подхожу, они или продолжают болтать, не обращая на меня внимания, или замолкают и молчат, пока я не отойду.

      Быть не таким как все – ужасная кара.

      Все равно, что тебя наказывают за преступление, которого ты не помнишь. Иногда они пытаются проявить учтивость. Иногда смотрят на меня и смеются. По большей части, шушукаются у меня за спиной. Когда ты не такой, как все, надежды у тебя нет.

      У меня эти глупые лапы с когтями. Но кой они мне? Кем я с ними должен быть? Каким-нибудь лобстером? Почему у меня нет пальцев? Почему нет аккуратных маленьких кистей и мордашки? Я тогда мог бы жить с енотами. Это моя мечта. Подстроиться. Подстроиться под кого-то. Бобров. Сурков. Уток. Я не привередливый. Я готов быть кем угодно, только не посмешищем.

      Я не знаю, кто я. Не знаю, зачем я. Не знаю, что должен делать, как себя вести, что говорить. Такое ощущение, что сценарий написан для каждого, кроме меня. Я не знаю своего текста. Я не знаю, где мне стоять. Этот костюм утконоса – ловушка, в которую я пойман.

      А мой самый большой страх – наступит день, когда я исчезну. Не знаю, почему меня это так сильно пугает. У вас могло сложиться впечатление, будто я хочу, чтобы это аномальное воплощение ушло, но я боюсь исчезновения.

      Я боюсь пустоты небытия. Боюсь стать никем. Боюсь превратиться в ничто. Боюсь вечности несуществования.

      И однако, это единственная