Огни Алькасара. Андрей Кузечкин

неформальской атрибутике. Меня знают. Никакая шпана не докопается: сразу признают и отпустят. В худшем случае – стрельнут сотку.

      Да что-то не видать никого. Только у одного подъезда трутся двое перезрелых парней с одинаковыми красными одутловатыми физиономиями и в одинаковых спортивных костюмах. Будто близнецы. Да они есть близнецы. Как же их там?.. Братья Дорохины, что ли.

      До дома, где живёт Вадим, рукой подать. Крайний справа по улице Медицинской. Слева – больничная ограда.

      …А далеко впереди, над крышами жалких домов Больнички возвышаются красно-белые, изящные, идеальные башни Алькасара…

      У входа в подъезд на лавочке сидит и курит молодая женщина. Молодая – если судить по фигуре. Мини-юбка не по погоде, сетчатые чулки на длинных ногах, короткая курточка, под которой угадывается крупная грудь. Волосы собраны в два хвостика, как у школьницы. Глаза густо накрашены.

      У неё нет зубов. Кажется, вообще ни одного. Рот провален, как у старухи.

      Отвратительно. Будто таракан на праздничном торте.

      После Алькасара Больничка кажется другой планетой. Я теперь нечасто бываю на этой планете.

      Поднимаюсь на второй этаж. Дверь квартиры приоткрыта – значит, Вадим дома.

      И правда: сидит в прокуренной кухне напротив входной двери со злополучным наганом в руке. На столе перед хозяином – целый космодром бутылок, словно ракет, нацеленных в потолок. Сам Вадим, судя по всему, ещё не улетел. Хотя в его случае трудно делать выводы: мутный толстяк. То добрый, то вредный, то проводит время в безделье и пьянстве, то вдруг берётся за ум и начинает зарабатывать приличные деньги. Даже когда-то женат был на очень симпатичной, стройной девушке, которая мне нравилась. Говорят, сбежала от него, потому что он её по пьяни отколотил. Или она его. В общем, непредсказуемый тип.

      А лицо у него всегда одинаковое, серьёзное и слегка раздражённое, трезвый или нет, в хорошем ли он настроении или дурном, смотрит ли фильм или сидит с удочкой на берегу озера.

      – Женька… – шепелявит Вадим. Вот и всё приветствие.

      – Опять людей на бабки разводишь? – добродушно интересуюсь я.

      – Развожу. «Оставлять простакам их деньги безнравственно», – кто так говорил? Рокфеллер? – Вадим откидывает барабан нагана, вытаскивает один патрон.

      – Не помню.

      – Вот и я не помню, – хозяин прижимает наган барабана к предплечью, чтобы с силой крутануть.

      – А всё-таки денежки придётся вернуть, – мягко говорю я.

      Вадим молча дожидается, пока барабан остановится. Встряхивает оружие в руке – легонько, но заметно. Приставляет к виску и нажимает на спуск.

      Раздаётся громкий щелчок. Я даже не вздрагиваю: видели мы это представление уж раз двадцать.

      Вадим кивает сам себе:

      – Пусто. А почему?

      – Потому что барабан нагана вращается свободно, в отличие от большинства других револьверов. В хорошо смазанном нагане под действием силы тяжести пустое гнездо для патрона окажется сверху… – отбарабаниваю я, как школьник у доски.

      – Молодчина!