Я бы на твоем месте. Евгения Пастернак

одном месте, – ответил Тихон.

      – В «Сиреневом кролике»? – голос отца зазвенел. – Или в «Маракуйе»?

      Это прозвучало так неожиданно, что Тихон ляпнул правду:

      – Да на фуд-корте в «Скале». А что?

      – Ничего. Сейчас заеду, никуда не уходи, – и бросил трубку.

      Тихону показалось, что папу слегка отпустило. Он загуглил «Сиреневого кролика» и «Маракуйю» и с интересом выяснил, что там тусуются представители секс-меньшинств.

      «Он что, – поразился Тихон, – реально подумал, что я гей?!»

      Первым порывом было перезвонить и объяснить, что папа ничего не понял, но потом Тихон пораскинул мозгами и решил, что так даже лучше. Похоже, отец просто взбесился, когда решил, что его сын голубой. «Ну и супер! – подумал Тихон. – Пусть попсихует! Заслужил!»

      Поэтому по приезде папы ничего объяснять не стал. Гордо встал навстречу, расправил плечи и даже слегка улыбнулся. Почему-то роль гея наполнила Тихона уверенностью в себе. У него появилось что-то, над чем отец не имеет власти.

      Всю дорогу до дома они провели в молчании.

* * *

      Арина пришла из школы и застала маму в рабочем угаре. Ничего странного, нормальное мамино состояние. Арина собиралась тихонько стащить из кухни еды и забиться в комнату, но ее остановило радостное восклицание.

      – Пятьсот репостов!

      – Чего? – изумилась Арина.

      Мама редко что-то выкладывала, разве что некоторые удачные свои работы. И никогда они не набирали больше пяти лайков вежливости от знакомых.

      – О! Местный новостной портал подключился! – Мама прямо светилась от удовольствия. – Ну все, попал ты, мальчик!

      Арина заглянула маме через плечо.

      – Что случилось? – спросила она.

      – Дураков надо наказывать, – буднично сказала мама, – в следующий раз будет головой думать, прежде чем такую рекламу выпускать.

      – «Любой каприз»! – прочитала Арина. – Я такой билборд видела на проспекте.

      – Спорим, снимут? – сказала мама и обновила страницу. – Пятьсот пятьдесят репостов.

      – Так а что репостят-то? – спросила Арина.

      – Я пост написала. Про то, что это нарушает права женщин и вот это все…

      Мама ткнула в фотографию на мониторе.

      – Лазуркин… Андрюша. Теперь он у меня точно огребет!

      – Вы что, знакомы? – удивилась Арина.

      – В прошлой жизни.

      Мама поджала губы, и Арина решила не усугублять ситуацию. Тем более что очень хотелось есть, а спорить с мамой и изучать содержимое холодильника одновременно было сложно. Арина вытащила кастрюлю с рагу и потянулась к тарелке.

      – Так ты теперь за права женщин? – спросила она, поставив рагу в микроволновку.

      – Я теперь человек, который не хочет, чтоб моя дочь смотрела на дикие, унижающие женщин билборды, – отчеканила мама.

      – Я поняла, – сказала Арина, – не буду смотреть.

      Мама хмыкнула.

      – Не злись, – сказала Арина, – ты всех победишь.

      – Почти шестьсот, – хищно сказала мама. – О! Написали из их офиса.