Во весь голос. Владимир Маяковский

ноги.

      Толпа – пестрошерстая быстрая кошка —

      плыла, изгибаясь, дверями влекома;

      каждый хотел протащить хоть немножко

      громаду из смеха отлитого кома.

      Я, чувствуя платья зовущие лапы,

      в глаза им улыбку протиснул; пугая

      ударами в жесть, хохотали арапы,

      над лбом расцветивши крыло попугая.

1912

      Утро

      Угрюмый дождь скосил глаза.

      А за

      решеткой

      четкой

      железной мысли проводов —

      перина.

      И на

      нее

      встающих звезд

      легко оперлись ноги.

      Но ги —

      бель фонарей,

      царей

      в короне газа,

      для глаза

      сделала больней

      враждующий букет бульварных проституток.

      И жуток

      шуток

      клюющий смех —

      из желтых

      ядовитых роз

      возрос

      зигзагом.

      За гам

      и жуть

      взглянуть

      отрадно глазу:

      раба

      крестов

      страдающе-спокойно-безразличных,

      гроба

      домов

      публичных

      восток бросал в одну пылающую вазу.

1912

      Порт

      Простыни вод под брюхом были.

      Их рвал на волны белый зуб.

      Был вой трубы – как будто лили

      любовь и похоть медью труб.

      Прижались лодки в люльках входов

      к сосцам железных матерей.

      В ушах оглохших пароходов

      горели серьги якорей.

1912

      Из улицы в улицу

      У —

      лица.

      Лица

      у

      догов

      годов

      рез —

      че.

      Че —

      рез

      железных коней

      с окон бегущих домов

      прыгнули первые кубы.

      Лебеди шей колокольных,

      гнитесь в силках проводов!

      В небе жирафий рисунок готов

      выпестрить ржавые чубы.

      Пестр, как форель,

      сын

      безузорной пашни.

      Фокусник

      рельсы

      тянет из пасти трамвая,

      скрыт циферблатами башни.

      Мы завоеваны!

      Ванны.

      Души.

      Лифт.

      Лиф души расстегнули.

      Тело жгут руки.

      Кричи, не кричи:

      «Я не хотела!» —

      резок

      жгут

      муки.

      Ветер колючий

      трубе

      вырывает

      дымчатой шерсти клок.

      Лысый фонарь

      сладострастно снимает

      с улицы

      черный чулок.

1913

      А вы смогли бы?

      Я сразу смазал карту будня,

      плеснувши краску из стакана;

      я показал на блюде студня

      косые скулы океана.

      На чешуе жестяной рыбы

      прочел я зовы новых губ.

      А вы

      ноктюрн сыграть

      могли бы

      на флейте водосточных труб?

1913

      Вывескам

      Читайте железные книги!

      Под флейту золóченой буквы

      полезут копченые сиги

      и золотокудрые брюквы.

      А если веселостью песьей

      закружат созвездия «Магги» —

      бюро похоронных процессий

      свои проведут саркофаги.

      Когда же, хмур и плачевен,

      загасит фонарные знаки,

      влюбляйтесь под небом харчевен

      в фаянсовых чайников маки!

1913

      Я

1

      По мостовой

      моей души изъезженной

      шаги помешанных

      вьют жестких фраз пяты.

      Где города

      повешены

      и