Я – живой!. Марина Ивановна Иванова

у Дуськи в продмаге. Они целую банду организовали. Из – под полы продавали, деньги делили между собой. Но я их разоблачил. Три ночи караулил в подполье. Сегодня слышу, заходит контра и Дуська с ним, шушукаются. Тот ей банку майского. А я с пистолетом из подвала выныриваю, попались, голубчики! Афанасий смотрел на Сергеева, но тот молчал, сжав зубы.

      – А где Дуська? – спросил Афанасий

      – Убегла дура! Можно подумать не знаю, где живет! Давай записывай все по – порядочку. Волков в Екатериноград умотал, тьфу ты, прости меня грешного, в Краснодар, никак не привыкну. А нам надо контру придержать до приезда начальства. Пусть у тебя посидит?

      Афанасий посмотрел на связанные руки, путы на ногах.

      – А ты что его не отпустишь, не знаешь где живет?

      – Нет, ты точно дурак, давай пиши, как все было с моих слов. Я подпишу. А этот молчит. Может тебе что расскажет?

      Василий Федорович толкнул Макара в спину, потребовал, чтобы быстрее шагал в дом. Директор в своей комнате храпел. Ему рано вставать, в школе в Вольном должен быть первым. Афанасий открыл дверь перед пчеловодом, попросил зайти. Тот спокойно прошуршал к стулу, сел.

      – Давай руки хоть развяжем? – предложил Афанасий.

      – Чтоб он тебя этими руками задушил? – ухмыльнулся Василий Федорович.

      Афанасий достал лист бумаги, перо, чернильницу, положил на стол перед Макаром.

      – Писать умеешь?

      Пчеловод молча смотрел в одну точку, сидел с прямой спиной.

      – Говорю тебе с моих слов записывай! – возмущался председатель. – Я, Помойло Василий Федорович, председатель хуторского совета задержал группу опасных преступников, контру недобитую за сбыт колхозного меда в продовольственный магазин с целью обогащения за счет тайной торговли. Задержанные преступники – приписанный в хуторе колхозник – единоличник Сергеев и прибывшая из городских Евдокия Иванова. Число подпись. Так, написал? Давай закорючку поставлю. Афанасий пододвинул ему лист бумаги.

      – Что ж вы страну обворовываете, гниды. Никогда с вами из жопы не вылезем. Будем в темноте сидеть! – кричал на них председатель. – Вам и так все лучшее, альпийские луга в помощь, пчел длиннохоботных кавказских пород, только сдавайте государству по продразверзки. А вы нет, мед к себе в карман льете. Расстреливать нужно вас семьями! Чтоб не плодились!

      Макар рванул с места на председателя, но упал вниз лицом. Афанасий его поднял, усадил на стул снова.

      – Ладно, Василий Федорович, на танцы не опоздаешь?

      – Да какие уже танцы? Лишь бы в кино успеть? Сегодня фильм «Октябрь» крутят. Я тебе завтра расскажу.

      Василий Федорович вышел из комнаты, громко хлопнув дверью. Но храп директора продолжался. Этих учителей никакая пушка не разбудит. Вот это нервы. Афанасий вздохнул, показал на кровать.

      – Ложись здесь спать! Я на полу лягу. Завтра Волков разберется во всем, не переживай. Он мужик справедливый! Его даже батька любит!

      Но