Истории из лёгкой и мгновенной жизни. Захар Прилепин

не переделывайте последнюю строку, пожалуйста.

      Возможно, в последней строке было что-то очень важное.

      Стихи те я утерял. А саму строку забыл. Кто теперь мне её подскажет.

      Не проси, а то дадут

      Помните – если вы, конечно, помните, – в советской школе были в ходу опросники. Как правило, девочки этим занимались.

      Бралась толстая тетрадка в клеточку, и там фломастерами на каждой примерно пятой странице большими буквами записывались вопросы.

      Тетрадку пускали по партам, чтоб желающие отвечали.

      Твой любимый фильм, твой любимый вид спорта, твоя любимая книга, твой любимый школьный предмет, и – ради чего всё и затевалось – нравится ли вам какая-нибудь девочка в нашей школе?

      Был в числе прочих и такой вопрос, – это к нему я так издалека веду, – кем бы ты хотел стать после школы?

      Помню, в классе, кажется, седьмом отвечал я на такой опросник.

      Грамотно обошёл все углы, которые могли сослужить мне в коллективе дурную службу, никаких девочек не назвал, – хотя она была, – но на вопрос «Кем ты хочешь быть после школы?» – вдруг, совершенно неожиданно сам для себя – накатал целый список: поэтом, писателем, публицистом, артистом театра, кино, – и ещё там что-то было, – запамятовал, что именно.

      Никаких книг я в седьмом классе не писал, сколько-нибудь заметных признаков врожденного артистизма не проявлял, что означает слово «публицист», вообще понимал туманно; как, впрочем, и сейчас.

      Одноклассники дружно посчитали, что я валяю дурака. В том числе и потому, что на вопрос о любимой девушке я вписал завуча – крупногабаритную даму одесских кровей, в раздел «Любимая книга» – школьный журнал, а в графу «Любимый предмет в школе» – длинную перемену.

      После школы я не пошёл ни во ВГИК, ни в Литинститут.

      Ни актёром, ни писателем я быть больше не хотел.

      Когда настала пора выбирать профессию, пошёл я в омоновцы.

      Служил я достаточно долго, чтоб забыть про написанное в опроснике навсегда.

      Дальше свою жизнь я пересказывать не буду, а то увлекусь.

      Скажу только, что жизнь моя ходила кругами, только с каждым кругом брала всё шире.

      Стоило ли городить весь этот огород – учиться в университетах, прочесть несколько тысяч книг, мотаться по миру, – чтобы спустя двадцать лет вновь оказаться в том же качестве, что и в юности: в какой-то момент я переоделся в хаки и вновь стал человеком с ружьём.

      Офицером армии одной непризнанной республики.

      Но однажды вдруг пришло мне письмо: Захар, так, мол, и так, не хотите ли сыграть в спектакле?

      Сложно, говорю, сыграть мне в спектакле, потому что где спектакль – и где я. Долго это всё и нервозатратно. К тому же у меня память плохая и я роль выучить не смогу.

      Нет, говорят, мы быстро всё обустроим, нам только один день нужен, а спектакль такой, что вы просто будете ходить с места на место, и текста у вас совсем мало. Тем более что мы первый показ устроим прямо там, где вы сейчас живёте и служите, говорят мне.

      Ладно,