Не убоюсь зла. Роберт Хайнлайн

Если только самую малость.

      – Я отмерю вам дозу лекарства, а вы сами решите, добавлять ли воду по вкусу. Да и себе, пожалуй, пропишу немного. Творить историю медицины – изнурительное занятие.

      8

      Доктор Гарсия протер проспиртованной ваткой место укола на руке Джейка Саломона:

      – Подождите три минуты. Десять кубиков транквилина успокоят вас так, что сможете на собственную казнь спокойно отправиться.

      – Благодарю вас. Доктор Хедрик, что беспокоит Иоганна? Вы не уточнили.

      Хедрик покачал головой:

      – Пациент отказывается объяснять. Просто требует вас.

      – Гм… он узнал? И если так, то что делать?

      Хедрик обратился к своему коллеге:

      – Доктор Гарсия?

      – Мое мнение вам известно. Пациент выздоровел; его слабость – следствие слишком продолжительного постельного режима. Нет больше никаких оснований… медицинских оснований его удерживать.

      – А вы что скажете, доктор Розенталь?

      Психиатр пожал плечами:

      – Человеческий разум – штука удивительная и неизведанная. Чем больше я его изучаю, тем меньше уверен в чем бы то ни было. В одном я согласен с доктором Гарсией: нельзя бесконечно держать пациента привязанным к койке.

      – Я вынужден согласиться, – подытожил Хедрик.

      Саломон тяжело вздохнул:

      – Значит, меня назначили добровольцем.

      – Сэр, любой из нас готов составить вам компанию, но пациент ясно дал понять, что не желает с нами разговаривать. Мы будем наготове, если понадобится помощь.

      – Опять фокусы с псевдоотключением голосовых мониторов?

      – Безусловно. Но на сей раз медсестре позволят оставить вас с пациентом наедине, если пожелаете. Вы, а не пациент. Не волнуйтесь, я буду смотреть и слушать по видеосвязи, а доктора Гарсия и Розенталь проследят за показаниями приборов.

      – Я не волнуюсь. Наверное, ваше лекарство подействовало. Ладно, я пошел. Раз уж мне выпало объезжать разъяренного быка, лучше сразу взять его за рога.

      Иоганн Смит сразу же воскликнул:

      – Джейк! Где тебя черти носили?! Ты за три недели лишь однажды меня навестил! Какого черта?

      – Я работал. Но тебе этого не понять.

      – Думаешь? Физиотерапия – еще какой тяжелый труд. Тебе такого и не снилось, адвокатишка, а мне этим приходится по семь дней в неделю заниматься.

      – Иоганн, от одного взгляда на тебя у меня сердце кровью обливается. Может, тебе священника пригласить? Разве Хедрик не говорил, что я слег на десять дней? Мне до сих пор паршиво, так что подвинься-ка, ленивый ублюдок, и дай мне лечь. Черт, Иоганн, я уже не мальчик; не могу скакать сквозь горящий обруч по каждому щелчку твоих пальцев.

      – Хватит, Джейк, со мной эти штучки не пройдут. Сожалею, что ты заболел. Я просил послать тебе букет от моего имени. Получил?

      – Да. Спасибо.

      – Вот как? Я пошутил. Не отправлял я тебе никакого букета. Подловил тебя, а? Джейк, чрезмерно утруждать человека не в моих правилах, но раз я плачу этому человеку зарплату, то желаю видеть