Белокурый. Король холмов. Илона Якимова

пояснил предварительно, что ждет от них с точки зрения порядка. Матерые волки даже не пытались скрыть ухмылку, выслушивая его прекраснодушные приказы – женщин не насиловать, стариков и детей не резать. Тактика выжженной земли отменялась, даром, что Армстронги отменно наскучили всему Лиддесдейлу. Ухмылки, правда, сменились общей настороженностью, когда молодой Босуэлл пообещал вешать каждого убийцу и насильника, независимо от принадлежности к семье, а хоть бы и Хепберн. На первый раз или по незнанию приказа прощения также не полагалось, и об этом капитанам было велено известить бойцов. Разошлись, то есть, в смешанных чувствах. Леди-Эллиот, тот прямо говорил своим, что у юного Босуэлла слишком нежное сердце, слишком.

      – Не выйдет! – объявил Патрику Болтон. – Я уж не знаю, чему учил тебя старый Джон, но по его книгам тут не проживешь, племянник. Резали – и будут резать, таков обычай кровной войны. А бабы – это уж известное дело… И всех не перевешаешь, только умы смущать такими приказами. На кой черт тебе это нужно?

      – На кой? Вот скажи, дядя, если я стану вырезать и жечь всех до полного умертвия, как скоро меня залюбят так же, как Полурылка Армстронга? Ну, вот чтоб любой из вилланов готов был меня с потрохами сдать первому встречному, чтоб хоть в постели закололи, но избавили? А? Молчишь? То-то и оно. Я тебе расскажу – очень скоро это произойдет. И ни в малейшей степени не хочется, знаешь ли, мне впоследствии пойти дорожкой братьев Армстронгов… Да, меня должны бояться. И будут бояться. Но и доверять мне – тоже будут…

      Но Болтон все равно счел это рассуждение Белокурого блажью.

      Выступили на первой неделе октября, когда морозец уже прихватил болота, сдобрил краски побуревшей травы намеком на снег, и тонкие льдинки похрустывали под копытами лошадок, на застывшей за ночь конской сбруе под перчаткою графа, и даже на усах Йана МакГиллана – горец так давно защищал своего господина днем и ночью, что порой Патрик вовсе переставал его замечать, как часть собственного тела. На привалах неприхотливые галлоуэи разрывали пожухлую траву, добираясь до вкусных корней, а люди жгли костры, приплясывали возле них, греясь, и запах торфяного дымка растворялся в прозрачном, ясном небе. Шли, по обычаю, ночью – осенняя луна светла и сладка, а днем отдыхали в укромных местах. Днем четыре капитана Белокурого, Болтон, Бинстон, Эллиот и Маршалл, расходились в разные стороны от привала, искали следов, собирали слухи о трудноуловимых врагах. В частности, графа очень интересовал Блеквуд – план башни и способы туда проникнуть – и по этим вопросам он получил от Берка Маршалла исчерпывающие сведения. Берк и его братья – Джоб и Джеймс – для искушенного наблюдателя представляли любопытный типаж человека на самом примитивном уровне своего развития. То были существа циклопического телосложения, однако с двумя глазами. Между глазами помещалось немного мозга, пригодного только на то, чтобы копить злобу и искать ссоры, однако на наблюдательности это никоим