След от солнечной тени. Елена Наумова

интересно, что чувствуют люди в последние минуты своей жизни. О чем они думают? А может, их мысли уже не с ними в эти минуты? Может, они просто осознают, что вот и все? Что происходит с их сознанием до того, как они выдохнут последний воздух из легких?

      – Ты в курсе, что на работе пить нельзя?

      – Да, конечно. Я абсолютно трезв. Что вообще за вопрос?

      – Думаю, они сожалеют, – Николас наконец-то оторвался от своей писанины и, подойдя к вентиляции, закурил.

      – Сожалеют? – Сэм с недоумением посмотрел на него.

      – Именно, Сэмми. Людям свойственно все драматизировать. Более того, им всегда мало. В последние моменты жизни они погружаются в воспоминания. У них мелькают картинки с самыми хорошими моментами жизни. Появляется мысль: «А почему так мало?» А затем они вспоминают то, на что не хватило смелости. Вот тут они и понимают трагичность всей ситуации. Кто-то не погнался за девочкой, в которую был влюблен, и до конца своих дней прожил в одиночестве… Или даже что-то типа обыкновенного прыжка с парашюта. Ты вот прыгал? Уверен, что нет. Говоря о сожалении, я не имел в виду тех, кто самовольно решает умереть. Кто, уже стоя на крыше, сначала проклинает этот мир, а потом благодарит всех, кто был в его жизни громкими речами, сантиментами… и делает шаг в бесконечную ночь. Кажется, такой сценарий. Драматично, не так ли? – Николас самодовольно улыбнулся собеседнику и продолжил. – По их мнению, у них уже все закончено и изведано… Ты знаешь, я никогда не устану поражаться человеческой глупости. А те, кто умирают от элементарной старости, плачут в самом конце. Это и есть сожаление о мелочах.

      – Знаешь, ты сейчас говоришь «они», «люди», будто себя не относишь к «ним». Да и ведь есть куча случаев, когда пожилые сами просили дать им таблетки, чтобы… поскорее это случилось. Для них смерть – это спасение.

      Николас тяжело выдохнул табачный дым, легкая ухмылка появилась у него на лице.

      – А я и не считаю себя принадлежащим к ним. Ничего, кроме гневной жалости, я к ним не чувствую. Я не хочу быть одним из «этих». Возвращаясь к твоему вопросу, ну, а кто попрет против простой усталости? Усталости от постоянных трубок, капельниц, таблеток и терапий? И у тех потекут слезы в конце. Каждому есть о чем сожалеть.

      – Ты тоже о чем-то сожалеешь?

      – Не равняй нас. Бывало.

      – Расскажешь?

      – Нет, конечно. С чего ты взял?

      – Я просто думал, что…

      – Что? – резко оборвал его Ник. – Что узнав про мои сожаления, ты поможешь мне? Что я буду откровенничать с тобой, и после этого разговора мы станем друзьями, которые каждое воскресенье собираются у кого-то в гостях и дарят подарки на Рождество? На это рассчитывал? – все так же ухмыляясь, Николас смотрел в упор на погрязшего в смятении Сэма.

      – Я, наверное, пойду, Ник.

      Сэм немного привстал со стула.

      – Да сиди, ладно. На чем мы остановились?

      – Ты много куришь, это уже вторая