Дорога в Розенгарц. Наталья Павловна Новикова

опомниться от прикосновения руки Дэйва, Элизабет интуитивно устремилась за ним, стараясь не споткнуться о корень и не провалиться в овраг. Они бежали, что было сил, не останавливаясь и не оглядываясь назад, а, преодолев участок поля, углубились в гущу леса и продолжали бешеную гонку, всё ещё ощущая зловонное дыхание преследователей за своей спиной. Наконец, крики и топот позади стихли, и молодые люди остались одни в невозмутимом забвении лесной чащи. Лишь сейчас, опомнившись от неожиданного побега, мистер Соммерс выпустил руку Элизабет из своей, и с извинительной улыбкой сказал:

      – Хорошо, что нам всё-таки удалось оторваться от них. Неизвестные люди, занятые странными ритуалами посреди ночи, могут представлять опасность, поэтому, прошу вас, мисс Лэнгринг, извинить меня за поспешность действий и не стремитесь больше в неизведанные края.

      – Мистер Соммерс, я почти обязана вам своей жизнью. И, раз уж моё любопытство поставило наши жизни под угрозу, то мне в пору извиняться. А я, в свою очередь, обещаю вам больше не подвергать ни вашу, ни мою жизнь опасности.

      – В таком случае, совершив взаимный обмен извинениями, мне кажется, что нам стоит как можно скорее вернуться в поместье. Такое длительное отсутствие красивой незамужней девушки и не менее привлекательного неженатого молодого человека обернётся для других гостей весьма неприличным жестом.

      – Ваша склонность к шуткам, мистер Соммерс, становится всё более очевидной, – весело заметила Элизабет, медленно продвигаясь вперёд по лунной тропе…

      …Элизабет резким движением захлопнула книгу и подошла к окну, за которым ничего не изменилось: по-прежнему был виден холм, по-прежнему ворсистым ковром расстилался лес, и серебром переливалось озеро. По щеке женщины медленно стекла слеза, наполняя собой первые морщины, прорезающие поверхность кожи. Вдруг раздался стук в дверь.

      – Да, – смахнув слезу, отозвалась Элизабет.

      – Чай готов, мадам, – бесцветным голосом произнесла, войдя в комнату, пожилая женщина с гладко зачёсанными назад волосами, блёклыми глазами и устало опущенными уголками губ. Она была одета в строгое коричневое платье, украшенное белым кружевным передником.

      – Спасибо, миссис Фостер, я сейчас спущусь, – не оборачиваясь, ответила Элизабет.

      Слегка кивнув, пожилая женщина ушла, а Элизабет вытерла ажурным платком глаза и, окинув критическим взглядом своё отражение в зеркале, вышла из комнаты. Уже семь лет терпеливая миссис Фостер каждый вечер накрывала в гостиной чай на две персоны, непременно с крепким травяным ликёром и традиционными бисквитами. После этого, неизменно в тёмно-сером платье с завышенной талией и поясом под грудью, с аккуратно убранными в изящную причёску кольцами шоколадных волос, Элизабет, не спеша, спускалась с обветшалой лестницы и статно усаживалась за стол, стоящий посреди пыльной и потускневшей старинной комнаты. С каждым новым глотком чая перед глазами женщины всё отчётливее проносились картины прошлого, представлявшегося сейчас чем-то