Все, что мы хотели. Эмили Гиффин

несколько часов, когда она наконец выплыла из спальни. Вид у неё был задумчивый и сконфуженный. Я сидел в гостиной и ждал её.

      – Ты и сам знаешь, что случилось, – ответила она мягко. Вероятно, они с Грейс уже вывели меня на чистую воду. Телефон она сжимала в руке. Потом положила на чайный столик, экраном вниз, и села рядом со мной, по всей видимости, чтобы не смотреть мне в глаза. – Я слишком много выпила.

      – Даже немного пить тебе не стоит, – заметил я. – Ты несовершеннолетняя.

      Она придвинулась ближе, положила голову мне на плечо и тяжело вздохнула.

      – Я знаю, пап. – Она давила на жалость, искала сочувствия, но я оставался непреклонным.

      – И сколько же ты выпила? – продолжал я.

      – Не так много, ну честное слово. – Её голос дрожал, и я не знал, раскаяние тому виной или похмелье.

      – И часто ты так напиваешься?

      – Нет, пап… совсем не часто.

      – Значит, это первый раз?

      Она немного помолчала, прежде чем ответить – это, конечно, означало, что не первый, но ещё и то, что она сомневается, врать мне или нет. Потом, решившись, твёрдо сказала:

      – Да.

      Я поднялся, обошёл диван и сел в кресло напротив неё.

      – Ладно, вот как мы поступим, – сказал я твёрдо и негромко, переплетя пальцы. – Я хочу, чтобы ты была со мной откровенна. Я не буду тебя наказывать, а ты не будешь мне врать. Иначе та жизнь, к которой ты привыкла, закончится очень и очень надолго. Это ясно? – Лила кивнула, не глядя мне в глаза. –   Когда ты впервые попробовала алкоголь?

      – Прошлым летом, – сказала она, не сводя глаз со своего колена.

      – Значит, ты пьёшь с прошлого лета?

      Она немного помолчала, потом кивнула.

      – Да. Но не всё время. Иногда.

      Я набрал в грудь побольше воздуха и сказал:

      – Ну, начнём с этого. С алкоголя.

      – Пап, – сказала она, устало вздохнув. – Я знаю…

      – Что ты знаешь?

      – Знаю, что ты сейчас скажешь.

      Я поднялся. Да, с её стороны это был блеф.

      – Ладно, Лила. Хорошо. Дело твоё. Но таким путём мы придём к необходимости тебя наказать.

      Когда я проходил мимо, она поднялась и схватила меня сзади за рубашку.

      – Прости, пап. Садись. Я тебя слушаю.

      Я пристально посмотрел на неё и сел рядом, вновь вспомнив ту ночь, когда вернулась Беатриз. Разумеется, пьяная. Я велел ей уйти, но она вернулась на следующее утро и провела в городе целую неделю, обещая Лиле, что переедет в Нэшвилл – это была скорее угроза, чем обещание. Однажды сообщила ей, что я – чокнутый псих, с которым она не смогла жить. А потом опять свалила.

      Это было семь лет назад, и с тех пор я совершенно запутался, где, по словам Беатриз, она теперь жила (в Лос-Анджелесе, Атланте, Сан-Антонио, снова в Рио) и сколько раз проезжала мимо нашего города, радовала нас своим нетрезвым присутствием, давала Лиле пустые обещания и снова исчезала.

      Не без помощи школьного психолога, с которым я побеседовал после очередной чудовищной выходки Беатриз, я научился не говорить о ней гадости в присутствии Лилы, и до недавнего времени мне это удавалось. Но сейчас важнее было другое.