Книга покойника. Янина Забелина

а затем, словно цель его была достигнута, расслабился, совершенно расслабился. Фактически, потерял сознание и больше уже не приходил в себя. Эта болезнь непредсказуема. Единственное, что можно предсказать точно, – смерть.

      – Господину Мартинели повезло, что он нашел такого гуманного врача. Неужели это произошло случайно, доктор?

      – Совершенно случайно. Когда господин Мартинели потерял сознание, его слуга кинулся в аптеку за нашатырным спиртом и по дороге заметил мою вывеску. Вот, собственно, и все. Я и господин Мартинели поладили После он и слышать не хотел о другом враче. Шмид – его слуга – показался мне отличной сиделкой: он выполнял все мои распоряжения до последней буквы.

      – Шмид был слугой?

      – Не совсем. Просто какой-то деревенский парень, с которым господин Мартинели встретился во время поездки в Шпиц. Понимаете, Шмид – эдакий образец деревенской добродетели, – пояснил Троллингер. – Он настолько понравился господину Мартинели, что тот пользовался его услугами в Шпице, привез сюда, а перед больницей отправил обратно в Шпиц, чтобы тот расплатился по счетам и закрыл дом. Ну, поскольку господин Мартинели лишь в определенной степени доверялся мне… – Троллингер трубно хохотнул, чем-то напомнив фагот. – Не сомневаюсь. Все так и есть. Мартинели уверял меня, что прекрасно разбирается в людях. И, я думаю, это его дело.

      – А как вам самому показался этот образчик добродетели, доктор? – Граф свободно откинулся на жесткую спинку кресла в позе человека, получающего удовольствие от разговора. Он вытащил портсигар. Троллингер взял со стола пачку сигарет, и Граф протянул ему зажженную спичку.

      – Не берусь судить о людях подобного типа, – несколько раз затянувшись, после паузы ответил Троллингер. – Я просто не знаю их. Шмид казался мне спокойным, несколько суровым, неудачливым крестьянином или торговцем, который долго жил один. Очень независим, в современном, вульгарном смысле этого слова. Абсолютно раскован. И непостижимо предан Мартине-ли… Вероятно, сейчас он еще там, в Шпице – ждет известия о смерти Мартинели. Я не скрывал от него, что развязка не за горами, и не сомневаюсь, парень считает своим долгом дождаться похорон. Когда они состоятся, не знаю.

      – В бюро Галлер нам сказали, что церемония намечена на послезавтра. – Граф наблюдал за кольцами дыма от своей сигареты. – Интересно, знаете ли, насколько большим могло оказаться влияние Шмида… на завещание Мартинели. Говорят, подобные люди наследуют кучу денег, подчас оказываясь главными наследниками.

      – Насколько я знаю, Мартинели не переписывал завещание. Как-то раз он вспомнил о своих двоюродных братьях – живут, кажется, в Монтре – и пошутил, что в его завещании именно на них не хватило места. Господин Мартинели не мог потерять голову из-за слуги, которого сам нанял.

      – Вам не кажется странным, что он не общался с этими родственниками и даже не хотел, чтобы их уведомили о его смерти?

      Троллингер слегка поерзал в кресле.

      – Может, он дал распоряжение своему банку? Я, право, об