Книга покойника. Янина Забелина

собеседника. – Моя квартирная хозяйка – очень милая женщина, но таких привилегий от властей у нее нет. Но думаю, она не станет возражать, если я устроюсь в гостиной и впущу вас, – поспешно продолжила Лидия. – Я не стала бы предлагать…

      – Договорились, – прервал ее Граф. – Я приеду. Воспользуюсь трамваем – так траты времени и денег минимальны, если вас это волнует. Конечно, если владелица квартиры не против визитов малознакомых мужчин – не следует раздражать квартирную хозяйку, и уж во всяком случае – не на третий день проживания у нее! – Лидия решительно потрясла головой – дескать, все в порядке. – Кстати, я могу появиться не слишком и поздно. К Троллингеру я отправлюсь на авто – полагаю, отсюда до него не более трех минут.

      – Вы просто замечательный человек.

      Кафе, отличавшееся весьма незамысловатым интерьером, встретило посетителей светом и музыкой – в углу шипел патефон, режущие ухо мелодии заставили Графа поморщиться. За столиками сидели женщины, девушки и несколько молодых людей в военной форме – вероятно, находящиеся в краткосрочном отпуске. Сухопарая буфетчица перетирала чашки. Дивно пахло кофе и шоколадом. На блюде лежали пышные булочки. Лидия повеселела и показала на них.

      – Подумать только! А говорят, муки в Берне осталось на пару дней!

      – Тут и шоколад есть, и мороженое. А еще, наверняка, где-то ждет разрешения на свободное пользование телефоном телефонная книга.

      Граф заплатил за заказ и, разыскав для Лидии свободное местечко, вернулся к стойке – полистать справочник. Когда он вернулся, Лидия с удовольствием потягивала свой кофе-гляссе. Граф записал адрес молодой женщины, кивнул и направился к двери. Последнее, что запомнилось ему, – круглые внимательные глаза девушки и ее керамический стаканчик с двумя соломинками, напомнившими Графу флейту Пана.

      Он поехал вверх по улице Кирхенфельд, отпустил таксомотор, не доезжая до квартиры Мартинели, и медленно прошелся сначала под арками здания, а после – по противоположной стороне улицы. Ни на окнах, прикрытых тяжелыми занавесками, ни на дверях Граф не заметил вывески доктора. Не обнаружилась она за углом. Тогда он направился по очень узкому переулку к параллельной улице. Тут плечом к плечу стоял ряд частных домов, за ними прятались прачечная, лавка сантехнических принадлежностей, небольшой магазин канцелярских товаров…

      Здесь, в районе Кирхенфельд-Шоссхальд, поражал резкий переход от роскоши к честной бедности, и от честной бедности – к грязной нищете и убогости.

      Граф продолжал внимательно осматриваться по сторонам и, наконец, в эркере дома рядом с Кирхенфельд заметил вывеску. Она гласила:

      Флориан Троллингер, доктор медицины

      Часы приема: 12:00–13:00, 20:00–22:00

      За окнами, задернутыми занавесями – наверное, кабинета доктора, – горел свет, так же, как в эркере – этажом выше.

      Граф покрутил головой: дом напротив, в котором сдавались внаем меблированные комнаты, угрюмо смотрел на него многочисленными окнами. На углу светилась витрина убогого кафе. К тротуару приткнулась древняя «мартини».

      В