Русский мир. Часть 2. Анна Павловская

образования. Тема эта возникает еще в древности, перекликаясь с библейскими мотивами, уподобляя знания самой жизни. «Повесть временных лет», повествуя о просвещении Руси, поэтически представляет великого князя Владимира Святого как пахаря, а Ярослава Мудрого как сеятеля знаний. «Как если бы один землю вспашет, другой же засеет, а иные жнут и едят пищу неоскудевающую, – так и этот. Отец ведь его Владимир землю вспахал и размягчил, то есть крещением просветил. Этот же засеял книжными словами сердца верующих людей, а мы пожинаем, учение принимая книжное»¹⁹⁰. Встречается этот мотив и в других древних источниках. В «Житии Феодосия Печерского» читаем: «Так учил св. наставник свою братию; они же, как добрая земля, принимали семя словесе его и творили плоды, достойные покаяния»¹⁹¹. Сергий Радонежский, благодаря Божественной воле получивший знание грамоты от встреченного им святого старца, уподобляется «земле плодовитой и плодоносной, семена принявшей в сердце свое»¹⁹². Конечно, нельзя не вспомнить некрасовского «сеятеля знанья на ниву народную», которого поэт призывает «сеять разумное, доброе, вечное».

      Тяжелый труд, подобный труду пахаря, необходим для обучения. Ум человеческий подобен пашне, которая может принести добрые плоды, если ее правильно возделывать, или зачахнуть. Образование возделывает ум и засевает его семенами знаний. Так появляется второй ряд понятий «пашня – обучение – ум»

      Наконец, третья тема представляет учение как подвиг, который надо совершить, как страдание, через которое надо пройти для получения знаний. Все тот же Владимир Святой, просвещая Русь, посылал «собирать у лучших людей детей и отдавать их в обучение книжное. Матери же детей этих плакали о них; ибо не утвердились еще они в вере и плакали о них как о мертвых»¹⁹³. Хорошо известны меры, предпринятые Петром I для распространения образования в России, указывавшего набирать в школы «добровольно хотящих, иных же паче и сопринуждением»¹⁹⁴. И в более поздний период, когда необходимость получения образования не вызывала никаких сомнений, тема страдания и подвига идут рука об руку с процессом обучения. С. Т. Аксаков, рассказывая о том, как в девятилетнем возрасте его решили отдать в казанскую гимназию, ярко передает страдания свои и своей матери. Мать его «перешла весною, в ростополь, страшную, посиневшую реку Каму, уже ни для кого не проходимую, ежеминутно готовую взломать свои льды… Но это ничего не значит в сравнении с решимостью отдать в гимназию свое ненаглядное, слабое, изнеженное, буквально обожаемое дитя, по девятому году, на казенное содержание, за четыреста верст, потому что не было других средств доставить ему образование»¹⁹⁵. Сам же он, узнав о родительском решении, несколько дней «только плакал и ничего не слушал, и как будто не понимал, что говорила мне мать»¹⁹⁶, а попав в гимназию, тяжело заболел нервной горячкой. Так нелегко давалось знание дворянским детям. Отношение

190

Повесть временных лет. Памятники литературы Древней Руси. XI – начало XII века. М., 1978. С. 167.

191

Киево-Печерский патерик. Киев, 1991. С. 30.

192

Житие Сергия Радонежского. Памятники литературы Древней Руси. XIV – середина XV века. М., 1981. С. 283.

193

Повесть временных лет. С. 168.

194

Веселаго Ф. Ф. Очерк истории Морского кадетского корпуса… СПб., 1852. Приложение № 1.

195

Аксаков С. Т. Собрание сочинений в 4-х томах. Т. 2. М., 1955. С. 15.

196

Там же. С. 13.