Северная Пальмира. Роман Буревой

друг другу обведёнными золотом глазами, будто спрашивают: «И зачем мы забрались в такую даль, где по полгода надо сидеть в деревянных ящиках под толстым слоем снега?»

      Гладиаторы шагали по аллее. Всеслав – впереди. За ним – Эмпедокл с Эпикуром. Их сразу отличали в толпе – по одинаковым белоснежным нарядам среди пёстрых курток и плащей – в Северной Пальмире они, как смертники, носили белое. А ещё больше их отличало нагло-самодовольное выражение лиц. У Эпикура левая рука была перевязана – меч Элия задел его. Вернее, Эпикур сам руку подставил под клинок. Дилетант… И Всеслав дилетант. Никто из них не заканчивал гладиаторской школы. Давно известно, что все её выпускники, едва получив свидетельства, уезжают из Северной Пальмиры в Рим. Бредят Колизеем. А на арену в колонии выходят самоучки. Недаром Перегрин, калека Перегрин, так легко разделался со здоровяком Эпикуром, который лет на пятнадцать моложе. Школа! Всеслава охватила непереносимая зависть: немедленно, сейчас захотелось ему стать вровень с Элием Перегрином. Пусть Элий другой, пусть ни в чем не схож со Всеславом – все равно. Лишь бы быть таким, как бывший Цезарь, – уверенным в себе и непобедимым. Главное – непобедимым. Непобедимым, как любой римлянин… Но почему?! Почему они поднимаются вновь и вновь после каждого поражения с фатальным упорством? Почему? Ведь цивилизация перед лицом варварства так хрупка, как эта мраморная статуя Нимфы воздуха. Один удар – и все…

      Или они тоже – варвары? Да, да, они варвары, вся их цивилизация – притворство.

      – Повеселимся? – спросил Всеслав.

      – Давай! – отозвался Эмпедокл.

      Всеслав вскочил на цоколь статуи, радостно гаркнул:

      – Круши! – И снёс одним ударом меча голову Нимфе воздуха.

      Прекрасная сталь. Чудесная сталь. Разящая сталь…

      – Бей! – взялся за статую Талии[14] Эмпедокл. Пьяный от возбуждения, он поминутно хохотал.

      Какая-то женщина шарахнулась в сторону и закричала. Всеслав кинулся ей наперерез:

      – Не нравится? А может, и тебе, красотка, голову снести?

      Женщина нелепо подпрыгнула, замахала руками и побежала прямо по траве.

      – Не надо, – сказал Эпикур. – Что ты делаешь? Зачем?

      Всеслав подошёл, поигрывая мечом:

      – Тебе не по вкусу наше веселье, Эпикур?

      – Это варварство. – Эпикур старался не смотреть на Всеслава.

      – Варварство? Что ты подразумеваешь под варварством? Это римляне настоящие варвары, у них нет ни собственной культуры, ни собственной философии, все ворованное, кроме их наглого самомнения. Варварство – поклоняться чужим богам и забывать о собственных. Зачем нам эти плоскогрудые богиньки с поросячьими мордочками, все эти Нимфы, Дриады и Нереиды? – Он поднял меч. И это говорит он, Филоромей? Что с ним? Он спятил? Ведь он это все любил и любит. «Замолчи!» – крикнул он сам себе.

      – Может, размозжить твою глупую голову, Эпикур, и вытащить наружу червяка, которого вживили тебе в черепушку римляне? Или ты не слышал, что они вживляют под кожу червяков, и тогда человек навеки становится их рабом?

      Эпикур

14

Талия – муза Комедии.