Ваши благородия, господа вандалы. Соколов Олег Борисович

одного неврастеника, да еще и капитал его можно прибрать к рукам, это по мне – думала Дарья. Все сразу иметь невозможно, а я буду, особенно если государь того хочет. К тридцати годам уже понимаешь, что, если достанет ума, можно иметь мужа для выходов в свет и пользоваться абсолютной свободой при этом. Княжна Салтыкова сможет себе позволить придворного художника или музыканта, о котором будет знать сам император, для утех же можно купить красивых крепостных парней, а чуть что – запорю на конюшне и слова никто не скажет. Перед ней, как говорила, смеясь сестра, доверчивый и без памяти влюбленный в нее когда-то осел.

      Дарья, чутьем опытного охотника, сразу же распознала и была уверена, что Муравьев станет делиться с ней мыслями о несправедливости государственного строя без боязни и скромности. Он не может существовать иначе и будет до самого своего конца искать способы борьбы с крепостным правом, а я стану свидетелем его предательства. Если все факты бунтарских настроений в его полку слепить воедино, то это будет систематическая антироссийская подрывная деятельность и он вовлечет в нее всех своих офицеров. Нужно воспользоваться моментом и стать княгиней. Дарья была уверена, что стоит генералу увидеть ее вновь и страсть к этому жалкому старику вернется с прежней силой. Любовь способна закрыть его разум, и он выложит все свои планы, не допуская мысли о провокации с ее стороны. Он просто не поверит тому, кто попытается ее опорочить перед ним и данной ему властью уничтожит доносчика, будь он даже его собственная дочь.

      Дарья смеялась, -представляешь, -говорила она мне, -сидят эти далдоны, его офицеры и слушают, как завороженные сказки о свободе, равенстве и никакой реакции. Никто не оспорит и не осудит поношения на царя и государство, за которое они еще вчера воевали. Хорошо, что среди них был осведомитель Бенкендорфа, нашелся хоть один умный, иначе бы граф даже не вспомнил о моем существовании.

      Сестра прожила больше года в имении князя Муравьева прежде чем был назначен день свадьбы. Дарья передавала мне все антиправительственные разговоры, которые вели офицеры полка. Казалось Бенкендорф должен быть доволен результатом службы Дарьи, да и ей самой грех жаловаться, миссия, можно сказать, была выполнена, но у сестры появились свои планы в отношении Муравьева.

      Нельзя сказать, что у Муравьева, который достался Дарье, много денег, семья сколь богата, столь и многочисленна. Зато теперь у нее есть: красивый дворец с парками и фонтанами; с десяток дорогих крепостных, способных составить ей целое состояние и довольно солидный капитал, подаренный князем. Этот неисправимый правдолюб и олух желает высказывать свои мысли вслух и ни где ни будь, а непременно в тайных обществах, а граф Бенкендорф щедро платил за информацию. Испытывала ли сестра злость? Пожалуй, нет, у Дарьи не было ни гнева, ни раздражения, она ощущала вкус добычи и это чувство наполняло ее душу и желудок невообразимой радостью.

      –Дайте мне вашу руку, – с трепетом в голосе попросил Муравьев, когда они на террасе пили чай с малиновым вареньем, -нет обе руки. Дорогая сегодня к нам придут драгуны, они тебя