Ваши благородия, господа вандалы. Соколов Олег Борисович

вышел из-за стола и стал рассматривать Сержа со всех сторон, сопровождая косые взгляды ехидным хмыканьем.

      –Расскажите какой ни будь показательный случай из своей боевой судьбы.

      –Однажды за выпивкой я пожаловался, вот ведь другим дают награды, а я выполняю нелегкую службу и воюю с самого с самого что ни на есть начала войны, одних только смертных приговоров исполнил больше сотни, а никакой награды не получил. На передовой, убей ты противника, получишь крест или орден, а я разве убиваю не врагов отечества? От меня еще никто не смог убежать и нареканий за свою службу я не имел. Трибунал – это приговор со следствием, как без него, но без всякой обязательной по закону положенной защиты и без всяких состязаний во время судебного разбирательства между защитой и обвинением.

      Приговор, как говорится окончательный и обжалованию не подлежит – этот венец правосудия и я прочел его не над одним солдатом, потерявшим веру и в своих, и в французов.

      –Вот война закончится и что дальше? –спрашивал меня мужичек с почерневшим от дыма лицом, осужденный на смерть, -придется вернуться к барину, а как иначе? А он до войны с нас три шкуры сдирал и голодом морил, хуже скотины жили. Теперь же, когда его француз пожег, так и вовсе со свету сживет.

      –Ты перешел на службу узурпатору, потому как веришь, что он сделает тебя свободным и богатым?

      –Он обещал землю и волю.

      –И веришь?

      –Нет, не верю, но очень хочу. Наш царь даже на обещания не решился.

      Потом таких, как этот мужик, потерявших человеческий облик от страха, отупевших от безысходности, со связанными за спиной руками и смешком на голове, я привязывал к столбу или просто ставил перед канавой и, по изменникам царю и отечеству, пли. Я не задумывался по чьей вине погибают эти мужики, просто исполнял свою службу и приближал разгром французов. На могилах таких солдат нет православных крестов или колышков, только ровная невспаханная земля или болото. Я всегда говорил солдатам расстрельной команды: «Чего их жалеть, пусть они сами себя пожалеют. Враги они и достойны казни. Не гневи Бога, не трусь и не предавай, неси свой крест с достоинством и раб ты или барин, будь верным сыном своей родины – защити ее.

      –Как ты сам к ним относился? –усмехнувшись спросил судья.

      –Я мстил им за то, что эти предатели и рабы осмелились жить рядом со мной, дышать одним воздухом со мной. Каждый приведенный мной приговор наполнял мою душу радостью победы над предательством и малодушием. Я им приказывал умереть, и они умирали. Запомните, говорил я своим солдатам, только обреченный подозревает, что его все обманывают, только мертвец враждебно относится к добрым по отношению к нему поступкам со стороны, Богом, поставленным над ним, барина.

      –А сам-то ты не мертвец? Сдается, что ты любое внимание со стороны начальства к своей личности воспринимаешь, как личное оскорбление и в приговорах вмещал всю злобу и зависть за свою отвратительную жизнь. Ведь никто из рабов не потребует объективного расследования, никто не взыщет с тебя за облыжность, прямой оговор