Дайте мне другую маму!. Виолетта Лосева

Даже младшему сыну Брагиной уже почти двадцать.

      Но я молчу. У каждого своя мама.

      Серафима не молчит. Она не может молчать, если вопрос проблемный. Она считает, что во всем нужно докопаться до сути. Только суть у нее – своя.

      – Каких автоматов? – переспрашивает Серафима, а мы с Брагиной переглядываемся.

      – Стиральных машин типа «автомат», – уточняет Брагина, опуская глаза чтобы не рассмеяться.

      Хотя можно и рассмеяться. Серафиме все равно. Она продолжает что-то доказывать, не зависимо от того, соглашаешься ты с ней или подсмеиваешься. Абсолютно все равно.

      – А у меня уже тогда была стиралка-автомат, – заявляет Серафима и мы с Брагиной опять переглядываемся. Это имеет в нашем разговоре какое-то значение?

      Серафима Эдуардовна видит в наших глазах удивление и считает, что мы сомневаемся. Поэтому продолжает доказывать.

      – Нет, серьезно. Я помню, как я ее купила. До этого у нас была такая старенькая советская… Тоже неплохо стирала, но нужно было за ней следить и выкручивать. Там такой был барабан…

      Брагина смотрит мне в глаза. Я тоже опасаюсь, что сейчас Серафима начнет рассказывать нам устройство стиральной машины. Старенькой. Советской.

      Серафима раздражает, но мы прощаем ей странности. Мы понимаем (или думаем, что понимаем), «откуда ноги растут».

      У Серафимы Эдуардовны нет ни семьи, ни детей. И никогда не было. Только мама. В нашем возрасте это опасно. Хочешь – не хочешь, а отпечаток остается. Не знаю, это биология или социология или все вместе.

      Хотя странности у Серафимы были и в юности. Страшно подумать, мы знакомы больше двадцати лет. И все эти двадцать лет мы с Брагиной слушаем рассказы о том, как в Серафиму влюбляются все мужчины подряд. И те, кто встретил ее на своем пути, и те, кто увидел случайно. И как еще в институте какой-то безумно привлекательный и богатый Аркадий хотел ее увезти прямо в Израиль, а мама – на тот момент еще не старая и не слабая – «начала играть на жалость и говорить «как же я тут без тебя». И благородная Серафима сказала Аркадию решительное «нет» и осталась с мамой.

      Честно говоря, у нас с Брагиной есть больше сомнения, существовал ли вообще в природе этот Аркадий. А если и существовал, то… звал ли Серафиму в благодатный Израиль… Сомнения у нас есть.

      Но мы не высказываем их вслух. Нет смысла. Серафима любого убедит в том, что у нее все прекрасно и все мужчины без ума от нее. Только мама слегка испортила ей жизнь.

      Ведь потом… Марио, начальник-немец, звал ее в Германию на постоянное место жительства и замуж, но… мама Серафимы не могла простить Германии «немецко-фашисткого» прошлого, и поэтому Марио вернулся к себе на родину холостым.

      По словам Серафимы он пишет ей до сих пор. Женился, конечно, но… без любви. И детей завел тоже без любви. Да и какая может быть у него теперь любовь после того, как в его жизни была Серафима?

      Честно говоря, мы с Брагиной за последние