Супруга без изъяна, или Тайна красной ленты. Диана Чемберлен

сторонам, словно впервые увидел шумных посетителей.

      – Мой офис недалеко отсюда, – сказал он. – Я сейчас не работаю, но там открыто. Мы можем съесть наши сандвичи там. Вы не против? У вас есть время?

      Оливия кивнула:

      – Так будет лучше.

      Алек принес пакет для сандвичей, они вышли на улицу и направились к стоянке перед мастерской.

      – Вы можете ехать следом за мной. – Алек распахнул дверцу темно-синей «Бронко».

      Оливия села в «Вольво». Она ехала за ним по шоссе, потом свернула налево. Алек сказал, что у него офис. Чем он, интересно, занимается? Что он имел в виду, когда сказал, что не работает? Оливия сообразила, что ничего не знает об этом человеке, кроме того, что он был женат на женщине, которой она восхищалась и которую одновременно ненавидела.

      Они въехали на стоянку перед небольшим зданием, и Оливия прочитала надпись на вывеске: «Ветеринарная клиника», и чуть ниже: «Алек О’Нил и Рэнделл Олвуд». Так он был ветеринаром? Для нее это было полной неожиданностью.

      Алек вышел из машины, держа в руке пакет с сандвичами.

      – Давайте проскользнем через заднюю дверь, – предложил он.

      Оливия чувствовала себя преступницей, ей захотелось на цыпочках идти по гравию, который хрустел под ногами, пока они обходили здание. Алек открыл дверь, и они вошли в холл, выложенный пластиковыми плитками. По зданию гулко разносился собачий лай.

      Алек распахнул первую дверь слева и посторонился, пропуская Оливию вперед. Это был небольшой светлый кабинет. Воздух в помещении застоялся, и Алек повернул ручку кондиционера.

      – Я не ожидал, что здесь будет так душно, простите, – извинился он. – Через секунду станет лучше.

      – Значит, вы ветеринар, – констатировала Оливия, садясь в красное кожаное кресло, на которое Алек указал ей жестом.

      – Угу. – Он протянул ей сандвич с индейкой, завернутый в бумагу, и сел за свой стол.

      Стены кабинета были увешаны фотографиями, по большей части изображавшими Киссриверский маяк. Оливия разглядела несколько снимков серфингистов и портрет рыжевато-коричневого щенка кокер-спаниеля, сидевшего рядом с серой персидской кошкой, похожей на ее Сильвию. Оливия хотела было сказать об этом, но увидела, что Алек погружен в собственные мысли, и промолчала.

      На окне над его столом висел витраж. Инициалы Алека расположились между хвостом черного кота и распростертыми крыльями чайки. Оливия вдруг представила себе, как Анни дарит мужу свою работу – знак того, что она им гордится.

      Алек развернул свой сандвич и разложил бумагу на столе, пригладив ее ладонью.

      – Последнее время я не работаю. Я собирался побыть дома только месяц после смерти Анни, но… – Он пожал плечами. – Мой отпуск затянулся.

      Оливия кивнула. Она точно знала, сколько времени Алек не работал. В ту ночь, когда он потерял жену, Оливия потеряла мужа.

      – Итак? – О’Нил вопросительно посмотрел на нее.

      – Что вы хотите узнать?

      – Что именно произошло в больнице