Дети Деточкина, или Заговор бывших мужей. Ирина Потанина

не расколется, тут же посулил женщине массу неприятностей. Обругал с головы до ног да сбежал. «Зря, – сказал напоследок, – еще наплачетесь из-за своего молчания». Как прикажешь это понимать?

      – Придурок, видимо, – честно заявила я. – Одно дело – опрашивать добровольцев-информаторов в поисках материалов для статьи. И совсем другое – пытаться людей принуждать к чему-то. Я за него прошу прощения. Это он переусердствовал.

      – Ты не у меня прощения проси, а у нее! – Ожигов снова застучал по столу.

      – Да, да, – я примирительно улыбнулась. – Так что там про начало вашей деятельности? Вы говорили, блаженные времена…

      – Таки вытянула из меня! Вот журналюга! – лукаво прищурился Ожигов. Ему явно хотелось рассказывать. – Ладно, слушай. Только впредь, ежели тебе или твоим орлам что-то будет интересно… Честно подходите и спрашивайте. Может, отвечу. А твоими методами только на неприятности нарваться можно. Уяснила?

      Я кивнула. Отчего-то от подобного торжества честных методов у меня на душе сразу посветлело. Эх, расскажу потом Жорику о пользе прямоты и открытости, он будет побежден навеки. Станет локти кусать, что не верил, когда я ему о таких простых истинах твердила. Он-то до сих пор считает, что в этом мире только хитростью да силой можно добиться результата.

      – Так вот, – Ожигов мечтательно улыбнулся. – Первый свой серьезный заработок я получил, между прочим, вполне законно. А как ты хотела? Скажешь, что тогда законно можно было только сто рублей в месяц заработать? Э, нет, голубушка… Золотые были времена.

      – Сколько вам было лет? – хладнокровный сборщик информации умер во мне, уступив место страстному почитателю интересных сюжетов.

      – Аж двадцать. Я тогда только художественное училище окончил. Во времена Советского Союза люди другие были. Бюрократическая система лопалась от всевозможных маразмов, и никто уже странностям не удивлялся. Верили всему. Это сейчас никто ничему и никому не верит. За лишнюю копейку удавиться готовы. Раньше придавать деньгам первостепенное значение считалось постыдным. Скряг презирали…

      Я не совсем понимала суть всей этой тирады. Процветающий Ожигов зачем-то корчил из себя стареющего брюзгу, живущего по принципу «лучше там, где нас нет». Ему-то тогда чем хорошо было?

      – Раньше заработать было намного проще, – ответил на мой незаданный вопрос Ожигов. – Умеешь мыслить творчески – заработаешь. Мы с моим товарищем неплохо соображали. Ездили по глубинкам. Дивных, надо сказать, пейзажей насмотрелись. Массу историй наслушались. Тысячу судеб через собственные сердца пропустили.

      С каждой минутой своего рассказа Ожигов становился мне все более симпатичен. Кто б мог подумать, что финансового воротилу могут интересовать судьбы и пейзажи?

      – А главное, кучу денег заработали.

      Ожигов сделал паузу и оценивающе глянул на меня – видимо, я слушала с достаточной степенью заинтересованности. Бизнесмен хитро усмехнулся и продолжал:

      – Приходим мы, например, к председателю колхоза какой-нибудь