Горислава. Невенчанная жена. Святослав Воеводин

Рогволод быстро потер ладони, издавшие сухое шуршание. – Пусть проводят его в мои покои наверху. Угощения туда снесите, питье. Воды нагрейте. Я его сегодня же приму.

      Отдав распоряжение, он поднялся, чтобы провозгласить пир законченным. Поблагодарил гостей, сослался на усталость дочери и свою занятость государственными делами. Если бы он посмотрел в этот момент на Владимира, то, возможно, не поспешил бы с таким решением. В своем желании принять нового гостя Рогволод совсем позабыл про подарки из Новгорода. Уже одно это выглядело в глазах Владимира оскорблением. Когда же он наконец понял, кто и зачем приехал, то ярости его не было границ.

      – Зачем брата позвал? – спросил он угрожающе.

      Его руки, положенные на стол, сжались в кулаки. Брови Рогволода сошлись на переносице.

      – Я волен принимать кого хочу и когда хочу, – произнес он.

      – Не привык я, чтобы ко мне относились с пренебрежением. – Владимир уже не проявлял ни малейших признаков опьянения. – И не прощаю такого.

      Рогнеда опасливо посмотрела на него, потом на отца. Сейчас только он мог защитить ее от посягательств приезжего красавца-грубияна. Владимир был опасен, как дикий зверь. Можно сколько угодно кормить его с руки, гладить по голове и чесать за ухом, но однажды он рявкнет, оскалится и покажет свою хищную натуру.

      – Приехал твой старший брат, князь, – заговорил Рогволод увещевающим тоном. – Не могу же я оставить его за воротами.

      – А ты возьми и оставь, – упрямо заявил Владимир.

      Гости выбирались из-за столов, не всегда успешно придавая себе вид чинный и достойный. Тех, кому это вовсе не удавалось, подхватывали под руки расторопные слуги. Были средь гостей и такие, что на протяжении пира ждали момента, чтобы обратиться к князю Рогволоду с просьбой, но он держал их на расстоянии неприступной позой и бесстрастным выражением лица. Увидев это, стражники образовали живую цепь, чтобы не подпускать просителей к помосту. Растолкав их, Владимир тоже стал пробираться к выходу из палаты, и его подданные поспешили за ним, усиливая сумятицу.

      – Он так посмотрел на тебя, – пробормотала Рогнеда.

      – Завтра хмель выветрится, обида пройдет, – отмахнулся отец.

      Он ошибался. Обида Владимира была слишком велика, чтобы ее простить.

      3

      Терем Рогволода был выстроен в три яруса, соединенных между собою лестницами и переходами с зарешеченными окнами. Обилие народа затрудняло продвижение вниз, куда спешил Владимир, чтобы переговорить с братом до того, как тот предстанет перед Рогнедой и ее отцом. Гнев душил его, хмель туманил мозг. Не раз и не два он позволил себе оттолкнуть знатных мужей, навлекая сердитые оклики. Владимир не трудился оглядываться с извинениями. Когда два гридня попробовали преградить ему путь на ту половину, где хранились княжеские хартии, печати и летописи, он попросту раздвинул их плечами и пошел дальше.

      – Там нет выхода, князь! – крикнул ему вслед несчастный стражник, представивший, что сотворят с ним за то,