Камень Дуччо. Стефани Стори

нестись сломя голову невесть куда, лучше сесть и хорошенько все обдумать. – К тому же он должен был поскорее зарисовать эту маленькую отважную француженку именно такой, какой видел ее сейчас: голова запрокинута, стенающий рот приоткрыт, пылающая грудь тяжело вздымается. «Страх в своих проявлениях сродни экстазу», – вдруг решил Леонардо и сразу сделал себе пометку – поразмыслить на досуге о неуместном сходстве столь чуждых друг другу эмоций. Юная француженка побежала к двери, и Леонардо с сожалением проводил ее взглядом – ему уже не доведется утолить желаний, пробужденных в нем ее прелестями.

      Наконец последний француз покинул трапезную, и тяжелая дверь с лязгом отсекла их от какофонии уличных звуков, вызванных всеобщей паникой и смятением.

      Салаи схватил Леонардо за плечо:

      – Времени нет, надо спешить!

      – На то, чтобы поразмыслить, время всегда найдется, мой юный подмастерье. – Леонардо неторопливо повесил блокнот обратно на пояс.

      Однако именно этого ему вечно и не хватало – возможности все обдумать, оттого он и пустился на смелый эксперимент с фреской. Да, в этом все дело. В соответствии с классической техникой фресковой живописи на стену наносится слой извести, и художник пишет прямо по влажной штукатурке. При соблюдении этих нехитрых правил роспись сохраняется на века, оставаясь неотъемлемой частью самого здания. Но эта долговечность имеет свою цену. Мастер вынужден работать быстро и без остановки, с первого раза правильно и точно воплощая свой замысел. Ибо потом, когда штукатурная основа высохнет, в живопись уже нельзя будет внести никакие правки. Однако быстро и без остановки – это не о нем. У Леонардо была своя манера, он любил делать паузы, тщательно продумывая и представляя себе каждую деталь. Сколько раз он, принимаясь за работу, на какое-то время оставлял ее, а затем, переосмыслив, начинал заново! Кроме того, многие его любимые цвета – скажем, тот же ультрамарин – приготовлялись из минералов, несовместимых с известью. Поэтому он и разработал собственную технику фресковой живописи, которая как нельзя лучше подходила к его стилю. «Тайную вечерю» он писал темперой (краской, замешанной на яичных желтках) прямо по сухой стене, грунтованной особым составом. Благодаря этому он смог применить столь любимые им минеральные пигменты: ультрамарин, киноварь и даже искрящийся зеленовато-синий азурит. Но важнее всего то, что новая техника, в отличие от канонической росписи по влажной штукатурке, позволяла изменять уже сделанный рисунок всякий раз, когда художника осеняла более интересная идея, – дни, недели, месяцы, а то и годы спустя. Взять хотя бы тот случай, когда, работая над «Тайной вечерей», он целых три дня размышлял, прежде чем нанести один малюсенький мазок умбры на правое запястье Христа.

      Салаи помог Леонардо подняться на ноги:

      – Господин, я уже упаковал ваши альбомы, рисунки и прочие бумаги. – Он показал на тяжелую суму, длинный ремень которой проходил наискосок через его грудь. – Все