Страстотерпцы. Владислав Бахревский

Алексей Михайлович любил с ним петь.

      Пламя только что зажженной свечи от нежданного потока воздуха припало, погасло.

      Царь недовольно повернулся и увидел Иону и Иова.

      – Великий государь, Никон пришел, – шепотком сказал митрополит.

      – Никон? – не понял Алексей Михайлович.

      – В соборную церковь пришел, на патриаршем месте стоит.

      – Никон?! – прошептал Алексей Михайлович.

      – Послал нас к тебе объявить о своем приходе.

      – Боже ты мой! – Свеча выпала из рук. – Лукьян Кириллович, ты слышишь?

      – Слышу, великий государь, – Никон пришел.

      – Бегите, собирайте… Сюда собирайте, в Евдокию, архиереев, бояр… Кто есть близко. – Алексей Михайлович нагнулся поднять свечу, но ничего не видел, пощупал рукою, не нашел, забыл, чего искал. – Да бегите же вы!

      Пошел, сел на лавку у стены…

      – Гляди-ко! Гляди-ко! – говорили возницы Никонова санного поезда, указывая на царский дворец.

      По окнам, с крыльца вниз-вверх метались огни. Великий переполох приключился в царевом гнезде.

      С факелами мчались куда-то всадники. Через малое время катили ко дворцу кареты, санки. Все, кто подъезжал, не шествовали, но бежали.

      В домашнюю церковь Святой Евдокии сошлись из духовенства: митрополит Крутицкий Павел, митрополит Газский Паисий Лигарид, Сербский Федор, Ростовский Иона, духовник государя Лукьян Кириллович, из бояр князь Никита Иванович Одоевский, Петр Михайлович Салтыков, князья Юрий Алексеевич да Дмитрий Алексеевич Долгорукие, окольничий Родион Матвеевич Стрешнев, Федор Михайлович Ртищев, Богдан Матвеевич Хитрово, думные дьяки, комнатные люди разных чинов, и среди них Артамон Сергеевич Матвеев.

      Все стояли, Алексей же Михайлович сидел.

      – Никон пришел, – сказал он спешному совету, – в Успенском, на патриаршем месте стоит. Народ к нему под благословение кинулся.

      – Как?! – изумился митрополит Павел. – Как он проник?

      – Не знаю, – сказал царь. – Да ведь патриарх! Кто его смеет не пускать? Делать-то теперь что?

      – Ах ты Боже мой! – ахал Павел. – Ах ты Боже мой!

      – Его до света нужно выпроводить из Москвы, – сказал Паисий Лигарид. – На том происшествие и закончится.

      Все посмотрели на царя.

      – Пойдите спросите, зачем святейший пришел… к нам! – вдруг рассердясь, закричал Алексей Михайлович.

      – Кому идти-то? – спросил Одоевский.

      – Ты уж сам сходи, Никита Иванович.

      – Дозволь и мне послужить тебе, – поклонился Юрий Алексеевич Долгорукий.

      – Спасибо тебе, князь… Полным чином ступайте, Родион Матвеевич пусть идет да дьяк Алмаз Иванов. Скажите ему: пусть возвращается к себе, пусть идет в монастырь.

      Когда Никон увидел перед собой присланных царем, понял: судьба решена. Улыбнулся, перекрестил пришедших, не благословляя, но как бы от них открещиваясь.

      С вопросом к патриарху обратился Стрешнев:

      – Ты оставил Патриарший престол самовольством