Четыре цвета бессмертия. Мария Горан

какими-то ошарашенными. Они видели стену. Ровную гладкую, высотой примерно 20 метров. Что за ней – сказать сложно. Иногда издалека виделись шпили, но потом они терялись за стеной. По словам других за стеной ничего не было видно даже с большого расстояния. Самые буйные бросались на стену, рисовали граффити, что-то выкрикивали и врубали музыку, но реакции не было. А через какое-то время они успокаивались, трезвели, затихали, прислушивались. И ощущали единое на всех желание – убраться поскорее в свой мир, где не было черных стен, таинственных башен и безмолвных хозяев. Самые изобретательные объясняли это действием новейшего психо-акустического оружия, кто-то прямо говорил о колдовстве. В общем, поскольку объяснить, что да как на самом деле, никто не мог, а кто мог – не собирался, все принимали на веру наиболее приглянувшуюся им версию.

      Подруги не ездили к стене, объясняя это тем, что им страшно, и этот страх разумен и обоснован. Но Марта знала: они не хотят ехать туда потому, что им претит мысль оказаться в одном ряду с безбашенными подростками и религиозными фанатиками, где-то между банальными вандалами и убежденными антивампиристами.

      Однако недавно унылая болотная гладь их жизни подернулась легкой рябью. И она явно предвещала большие перемены.

      – Скажи, ведь есть у тебя какая-то новость. Я это вижу, – Варвара внимательно смотрела на подругу, поигрывая чайной ложкой.

      – Да, есть. Вот.

      Марта вынула из сумки конверт и передала через стол. Варвара достала письмо и начала пробегать глазами по рукописным строкам.

      «Госпожа Марта Аксанова, Мы приглашаем Вас посетить Гнездо».

      – Ни времени не указано, ни даты. Как это понимать? Подписи тоже нет, только печать… – Варвара отдала подруге письмо и, повертев конверт в руках, посмотрела на круглую эмблему.

      «Mutabilitas et Constantia³» – вспомнила Марта туманный девиз на гербе. Ей всегда казалось, что вампиры думали над ним не больше двух минут. Словно им просто нужно было занять место на картинке, и они влепили эти слова, для красоты и загадочности на латыни. Русская адаптация – «Изменяясь неизменны» – используемая иногда на пресс-воллах и прочей презентационной ерунде, пусть и выглядела на первый взгляд более продуманной, ясности не добавляла.

      – Точно так, как и у меня. Не подписано, принесли лично. Как выглядел тот, который принёс тебе? – спросила тем временем ее подруга.

      – Это была девушка. Высокая, примерно твоего роста, скуластая, бледная. Одета в простое строгое темно-синее платье. Она приехала на машине, я видела.

      – Мне передал среднего роста юноша. Не знаю, правда, насколько он юн. В глаза ему смотреть даже мне было страшновато – как будто тёмно-серые омуты. Одет в костюм, обычный классический костюм. Похож на клерка, я бы сказала.

      – Варвара, мы поедем? – Марта знала ответ, но всё-таки спросила.

      Ее подруга снова опустила глаза на конверт с эмблемой. В круге – изображение закрытой книги, которую крест накрест обнимали

3

      «Переменчивость и постоянство» (лат.)