Записки на кардиограммах (сборник). Михаил Сидоров

м. Утром перепишешь, сотрешь каракули с ЭКГ и сдашь, пришпилив ее к карте вызова.

      Так год. Два. Десять. Двенадцать.

      А потом оказывается, у тебя этого добра – завались!

      Начало

      Но ведь это правда, рейхсфюрер…

Шелленберг – Гиммлеру, 1-я серия

      Замглав по скорой.

      Путает ИВЛ с ВВЛом.

      Не видит разницы между клинической и биологической смертями.

      Лазит в укладки, считает ампулы, сверяет со списком. Найдя заначки, рисует выговоры.

      Заслуженный врач РФ.

      На скорой не работал ни дня.

      Ей-богу, не вру!

* * *

      Менты пьют. Зверски. А прокуроры еще круче. Те, кто выживет, станут к старости каяться, раздирая перед людьми рубища…

      Впрочем, я, скорее всего, наивен.

* * *

      При просьбе лечь на спину девять из десяти пациентов поворачиваются спиной вверх.

* * *

      Вечерний звон. Завал. Прорвало. Весь стол в адресах.

      И всем – срочно. Немедленно. Иначе Матвиенко, Райздрав и горячая линия.

      Час.

      Второй.

      Третий.

      Диспетчер вдруг стекленеет, блуждая зрачками с телефона на телефон. Те надрываются.

      Минуту.

      Две.

      Две с половиной.

      Диспетчер начинает смеяться.

      Ему откликаются.

* * *

      Во время осмотра могут:

      – зевать;

      – рыгать;

      – пердеть;

      – ковырять: а) в носу, б) в зубах, в) в гениталиях;

      – говорить по телефону (жестом: подождите!);

      – смотреть телевизор;

      – курить.

      Они дома, хули.

      А когда в поликлинике – ну совершенно другие люди!

* * *

      Отказ от госпитализации.

      О возможных последствиях предупрежден. Подпись.

      Думаете, всё?

      Полагается ездить, проверять состояние.

      Себестоимость вызова – две тысячи.

      Ну?

      Четыре куска.

      Шесть.

      Восемь.

      Опа! Созрел и хочет в больницу. Больницу при этом хочет получше.

      Рассказывал коллегам в Европе – о… уевали.

* * *

      Дословно:

      Коммуникабельный журналист: В двух словах – как вам нацпроектовские «газели»?

      Врач с большим стажем: У… бища.

* * *

      Часто, посреди ночи, прикоснувшись, участливо спросят: «Много вызовов сегодня?»

      Хочется взять сочувствующего за лицо и отпихнуть, как Высоцкий Садальского.

* * *

      Любимая фраза высшего руководства: на ваше место – в шляпах!

      Одного как-то поправили: на ваше!

      Что было…

* * *

      Многие, в натуре, не знают:

      – названий своих лекарств;

      – собственного диагноза;

      – профиля отделения, в котором лежали;

      – номера больницы.

      При этом говорят «не помню», «не разбираюсь» и «нам сказали».

* * *

      Полковники невыносимы.

      Снисходительное «ты» свысока.

      Даже если одергивать.

      Даже когда чехлятся[1].

      Холуи трехзвездочные.

* * *

      Пришедший к доктору робок и подобострастен.

      Вызвавший – развязен и хамоват.

      Это в крови.

      Поэтому лучше сразу, с порога, на них наорать.

      Во избежание.

* * *

      Старательнее всех болеют цыгане. Самозабвенно и артистически.

* * *

      Разогнали студентов – статистику, стервецы, портят.

      Сертификатов-то нет, откуда?

      Студенты выходили с семнадцати до восьми.

      Воздушного моста так не ждали, с Большой земли.

* * *

      Стало привычным:

      Комната, пациент, юноша у компьютера.

      «В контакте» обычно.

      Внимает рассеянно, просьбы выполняет, предварительно дочитав.

      Увозим – спросит: «С тобой поехать?»

      Понять можно.

      Три сотни друзей.

      Всем же написать надо.

      Про болезнь близких.

* * *

      У них здесь корректировщик. С биноклем. На дереве. Настроился на частоты и слушает. Дает отзвониться, дает вернуться. Открыл дверь – дает отмашку: звони!

      Вызов.

      Туда же, в соседний дом.

      И

1

Чехлятся (жарг.) – умирают.