Выбор Блейка. Алан Муратович Гатаев

кордон. Стены домов отсвечивали синим и красным в тон свету, меняющемуся в сиренах. Зевак не было и я с легкостью нашел детектива, который с уставшим видом руководил роем сержантов и коронеров в черных кепках.

      – Отчет до сих пор не составлен? – спросил я его.

      Детектив посмотрел на меня с нескрываемым отчаяньем, но по опыту я знал, что это всего лишь привычное состояние для его мимических мышц. В мире детективов не было принято тренировать улыбку от уха до уха. Лица этих парней чаще всего застывали в злобе или в отчаянии, в зависимости от того, как реагировала их нервная система на прелести профессии вроде вспоротых кишок и ночных вызовов. Хотя я и встречал как-то улыбчивого детектива, но он улыбался потому, что стал детективом слишком поздно, да и был всегда немножко под мухой. Так что это не считается.

      – А вы, простите? – спросил он меня. Голос его с натяжкой можно было назвать дружелюбным и малость надменным. Вот куда реализовалось его продиктованное тысячами плакатов желание иметь беззаботную улыбку.

      – Я из ФБР, – повторив ритуал с демонстрацией значка, я смог продолжить. – Так что с отчетом?

      – ФБР занимается убийством? С чего это?

      – Думаю, вопрос неуместен. Это официальное расследование и я жду всецелой поддержки.

      – Работу начал мой старший коллега. Он закончил все как-то слишком быстро. Я подумал, что он мог что-то упустить.

      – Скорее всего, – многозначительно сказал я. – Но это, наверное, от недостатка опыта.

      – Скорее от его переизбытка. Мне кажется, он просто не желает искать следы, ведущие к длинной дороге.

      Парень не на своем месте, подумал я. Образно мыслит, да и галстук был подобран в тон к рубашке.

      – А вы, стало быть, хотите? – поинтересовался я.

      – Вот, взгляните.

      Он протянул мне два прозрачных пакета. В одном из них был небольшой золотой медальон в форме головы оленя. Медальон был в крови. Во втором кусок сломанного ногтя. И это уже было действительным признаком неординарного мышления.

      – Вы знаете, что это значит? – спросил он.

      – Да я знаю. Чего я не знаю, это вашего имени и это немного напрягает.

      – Дженкинс.

      – Стало быть, Дженкинс, в доме убитой вы нашли символ Ордена Седьмого дня и кусок ногтя. Где вы его нашли?

      – Его нашли за комодом.

      – Первый раз слышу, что полицейские сдвигают комоды при обыске.

      – Крайне щедрый подарок судьбы, не так ли? – просиял слегка Дженкинс.

      – Точнее не скажешь.

      Меня заинтриговало то, как складно у нас получалось развивать диалог. Дженкинсу на вид было не больше двадцати пяти. И мне начинало казаться, что он из той категории молодых людей, которые слишком рано начинают воспринимать все серьезно. Да, определенно, он был именно таким. Аккуратно одетый, раздавал указания с четкой, слегка жестокой интонацией. Из небедной семьи, судя по часам и широко расставленным плечам, будто он с детства привык командовать небольшими толпами прислуги.

      Мне стало интересно, что он подумал обо мне.

      – Пришлите мне отчет, когда он будет готов. Коронеры знают, как меня найти. Попросите