Переменная константа. владимир мищенко

Проходите, угощу, чем Бог послал.

      – О, а мне сказали, что никто в Бога не верит. Барон вроде бы его заменил.

      – Да-а. Конечно, как барон скажет, так и будет. Мы же все его люди. На всё воля барона.

      – Это на земле, но вы же знаете, что есть Тот, чьё царство не от мира сего.

      – Только это и успокаивает. Хотя по жизни такой и согрешишь иногда. Вот и боюсь – попаду ли я царство Божие с грехами этими?

      – Absolvo te! – Отпускаю тебе грехи твои, дева. – Как-то непроизвольно вырвалось у него.

      – О! Вы странствующий старец! Батюшка, благодарю вас за милость эту.

      – Не меня благодари, дочь моя, а Господа. Что даром дано мне, то даром и отдаю. Если исповедуешь Христа, веришь в святость Господа, что Господь Отец наш небесный, то спасение тебе дано, Ad hominem – применительно к человеку, Ad honores – из чести, т.е. безвозмездно.

      – Благослови меня, старец.

      – Благословляю тебя, Ad majorem Dei gloriam – к вящей славе Божией

      – Спасибо. А теперь пойдёмте, покушаем.

      В двадцать первом веке такие квартиры называются студиями, т.е. кровать, кабинет и кухня на одном «пяточке». Самая паршивая планировка. На большом столе уже стояли миски с гороховой, как мне сказали, похлёбкой, лежали куски хлеба из какой-то полбы. Судя по семенам – разновидность пшеницы. Но откуда она здесь, если в наше время о ней и не слышали. В глиняном кувшине – квас. Квас оказался хмельной.

      – Преломим хлеб во славу Господа и поблагодарим Его за нашу еду. Аминь.– Откуда это стало появляться в его голове, он не знал. Он и раньше к этому относился с пониманием, но не настолько же! При всей его памяти, появились некоторые моменты, которые он объяснить не мог. Хотя это и не противоречило его мыслям. Возможно, он раньше просто стеснялся так открыто, так запросто говорить то, что думал, что у него на сердце.

      – Скажите, я так понял, что и до меня здесь уже ходили старцы?

      – Да. Здесь, даже как-то жил старец.

      – И что же?

      – А его сожгли по приказу барона.

      – Сожгли? Как еретика? Такое возможно, только если у власти стоят слуги дьявола, и дьявол их король.

      – Примерно так оно и есть.

      – Печально. Mortem effugere nemo potest – «смерти никто не избежит». Nemo me impune lacessit – «никто не оскорбит меня безнаказанно». Воздастся всем по делам их. Аминь. А почему барон так решил его наказать? Барон такой противник Бога?

      – Да я бы не сказала. Просто старец много говорил, кричал, призывая нас к Богу, говоря, что скоро судный день. Попал под горячую руку.

      – Ad nauseam – «до тошноты», так говорится о дискуссиях, которые уже утомили участников своей длительностью.

      – А, ну да. Возможно, так и получилось.

      – Поживём-увидим. Спасибо, хозяюшка, за хлеб-соль. Пора уже к старосте предстать пред ясные очи. Послушаем, что местная власть скажет.

      – Да он у нас нормальный. Строгий, но справедливый.

      Дом у старосты был хорошим деревенским пятистенком. Во дворе сараи, из которых мычало и хрюкало. Зажиточный такой мужичок. В семнадцатом году его раскулачили бы точно.

      – Пришёл, Божий человек?

      – Скорее