К «последнему морю». Василий Ян

моление в три раката[19], не сходя с ковра. Он был озабочен – искал глазами вчерашнюю душистую тень.

      Слуга принес большое глиняное блюдо с вареным рисом, изюмом и кусками жареной курицы. Опустившись на колени, он поставил все это перед гостем, вынул из-за пазухи сложенный красный платок и положил его рядом.

      – Какие будут твои приказания?

      – Где… – Абд ар-Рахман запнулся и с достоинством продолжал: – …хозяйка этого дома?

      Она явилась немедленно, как всегда сияющая изумрудами, алмазными подвесками и ослепительной улыбкой.

      Расправив пышные складки просторной шелковой одежды, Биби-Гюндуз опустилась на ковер. Ее голову украшал голубой с оранжевыми полосками тюрбан, обвитый жемчужной нитью.

      Абд ар-Рахман хотел задать несколько вопросов, но удержался: «Нельзя вопросами раскрывать то, что обжигает сердце». Наконец он спросил:

      – Откуда кони? Кто ждет меня?

      Хозяйка указала величественным жестом на стоящего у входа благообразного человека, почтительно скрестившего руки на животе.

      – Вот это посланец от старшины арабских купцов. Он расскажет то, что ему поручено.

      Склонившись к Абд ар-Рахману, как бы поправляя подушки, слуга Адсум Дуда шепнул:

      – Не уезжай один. Возьми меня с собою. Я помогу в трудную минуту.

      Абд ар-Рахман обратился к ожидавшему посланцу:

      – Найдется второй конь для моего писаря?

      – Есть, мой господин! И кони достойны тебя – прекрасные и горячие.

      Адсум проворчал:

      – Горячими я люблю только кофе и похлебку, а не диких коней. Я не безумный джигит, а факих[20], привыкший к спокойствию и книге.

      Абд ар-Рахман встал и властно приказал:

      – Послушай, Дуда! Ты останешься здесь и не отойдешь от моих дорожных вещей.

      – Слушаю! – ответил слуга. Сердито вытащив из своего мешка книгу в кожаном переплете и калямницу[21], он положил их на ковре близ костра. Достав шерстяной дорожный плащ, он помог своему господину прицепить к поясу кривую саблю в зеленых ножнах и засунуть за пояс два кинжала. Натянув ему на ноги зеленые сафьяновые сапоги с загнутыми кверху острыми носками и красными каблуками, Дуда почтительно, как драгоценность, подал искусно закрученный тюрбан – знак потомка великого пророка.

      – Помни: не отходи от вещей. Может быть, они мне сейчас же понадобятся, – сказал Абд ар-Рахман, выходя из шатра.

      Выйдя, он невольно остановился. Два рослых раба-арапа, в красных повязках на голове, крепко упираясь ногами в землю, изо всех сил старались сдерживать бешено рвущегося прекрасного жеребца редкой игреневой масти. Изогнув шею, грызя удила, большой конь бил передними ногами и поджимал широкий зад с длинным черным хвостом.

      Абд ар-Рахман, прищурив глаза, наблюдал за усилиями арапов.

      «Они хотят испытать меня: решусь ли я справиться с этим зверем? Абд ар-Рахман не колеблется и страха не знает. Укротитель коней рад лишний раз испытать свою силу…»

      Клочья

19

Ракат – часть мусульманского молитвенного обряда.

20

Факих – законовед, богослов, знаток мусульманского права.

21

Калямница – пенал, обыкновенно искусно разрисованный. В нем хранились перья, вырезанные из камыша, и бронзовая чернильница.