Доктор Джонс против Третьего рейха. Александр Тюрин

попыток вернуться в реальность. В нирване хорошо. Похоже, упавшему обеспечен долгий полет по алкогольным небесам.

      Лилиан встает, лишь слегка пошатываясь, в руки ее опускается законный выигрыш – комок, скатанный из грязных купюр, – и она резким голосом, почти клекотом, гонит публику вон:

      – Пшли отсюда! Отвеселились на сегодня.

      Значит, вот здесь Лилиан и является хозяйкой? Да, мистер Питерс, ваши благостные сведения о «европейском ресторане» не слишком точны. Это заведение так же похоже на ресторан, как лошадь Пржевальского на арабского скакуна.

      Шерпы, бхотия и прочие представители горных полудиких племен стали послушно выметаться, вынося с собой павшего в алкогольном поединке русомонгола.

      Индиана за это время закончил свой поединок с холодным трупом козла и наконец вплотную подошел к мисс Кэмден, возящейся у стойки. Очень сейчас хотелось, чтобы на месте Лилиан находилась какая-нибудь другая, совсем незнакомая женщина, но судьба, видно, решила пошутить за их счет.

      – Здравствуй, Лилиан, – произнес доктор Джонс в ее спину.

      Она моментально, не оборачиваясь, откликнулась своим нынешним голосом, резким и каркающим.

      – Я знала, что ты однажды войдешь в эту дверь и усядешься на один из этих раздолбанных стульев. А потом подвалишь ко мне сзади, и я сперва увижу твою тень. Никогда не сомневалась, что так все и произойдет… Ну, и что же ты поделываешь в Непале, Индиана?

      – Я приехал сюда, чтобы поговорить с тобой.

      Она обернулась. Для того, чтобы врезать гостю в челюсть. Как можно было предполагать, удар у нее оказался крепким. Куда крепче, чем тот, которым она угостила доктора Джонса десять лет назад в Чикаго.

      – По-моему, и десять лет назад я тебя не слишком обидел, – произнес мужчина в фетровой шляпе, разминая ушибленную часть лица.

      – Я была ребенком, я была влюблена, – тоном закостеневшей обиды произнесла женщина в грубой одежде, смахивающей на гимнастерку.

      «Она была влюблена, я тоже был влюблен, разве что не всегда в нее, – подумалось Джонсу. – Эгоизм у нее, действительно, младенческий».

      – Надеюсь, Лилиан, ты уже не ребенок. А значит, должна понимать, что поводов для обиды не слишком много…

      – Не много?! Да ты наплевал на мои чувства.

      У археолога уголок рта пополз вверх, выражая пренебрежение к словам женщины.

      – Ты испытывала глубокие чувства ко всем профессорам исторического факультета. Как я мог догадаться, что по отношению ко мне они самые настоящие?.. Давай-ка глубоко вздохнем, расслабимся и переключимся на деловой разговор.

      – У меня не может быть общих дел с сомнительными личностями, – отшила хозяйка корчмы.

      – Мистер Орлофф – исключение из строгих правил?

      Лилиан чуть-чуть помедлила; видно было, что она напряглась.

      – Значит, Орлофф тебя волнует…

      После этой относительно спокойной реплики женщина взорвалась:

      – Хватит