Деятельность православного духовенства острова Сахалин во второй половине XIX – начале ХХ века. игумен Филарет (Пряшников)

несли военную вахту по охране порядка солдаты двух рот 4-го Восточносибирского линейного батальона, а также служащие жандармских пеших команд[113]. Зачастую военные, у которых заканчивался срок сахалинской службы, изъявляли желание остаться на острове, так как для них он становился неотъемлемой частью повседневной жизни. Безусловно и то, что бывшие солдаты со временем могли стать прихожанами сахалинских церквей. Дождавшись свои семьи с материка, военные строили дома, возделывали землю, воспитывали детей, родившихся на островной территории. О желании военнослужащих связать свою дальнейшую жизнь с островом писал в рапорте командующий военным отрядом Сахалина. В феврале 1870 г. несколько человек «служащих из нижних чинов» изъявили твердое решение поселиться на острове[114].

      Деятельность сахалинского духовенства простиралась также на тех, кто добровольно приезжал заселять островную территорию. Ими становились крестьяне, выходцы из ряда регионов Российской империи. Численность вольных переселенцев постепенно возрастала, и к началу XX столетия составляла свыше 8 тыс. чел. или 24 % от общего числа жителей острова[115].

      Обещанные приезжающим крестьянам льготы, а также выделение бесплатного надела земли привлекали на остров не очень многих. Поток крестьян, желающих переселиться на Сахалин, был небольшим, а кампании по заселению островной территории проводились крайне редко. Более того, свободные островитяне, ощутив сложности сахалинской жизни, зачастую прилагали все усилия, чтобы уехать на материк. Об этом довольно ярко пишет в книге «Остров Сахалин» Н. Новомбергский: «Как только сходил снег, к морским пристаням в постах Александровском и Корсаковском устремлялись люди со всем скарбом. Их цель была очевидна: как можно быстрее уехать с острова из-за трудностей сахалинской жизни»[116].

      Задолго до появления русского населения (в XVIII–XIX вв.) остров Сахалин становится местом для постоянного проживания коренных народов. Историки вынуждено отнесили их к малообеспеченным и малочисленным прихожанам сахалинских церквей. Их экономическое положение не позволяло участвовать в содержании служащих церковных причтов. Все, в чем они могли помогать, это в постройке приходских домов[117].

      Коренных жителей острова – нивхов, айнов, ороков (уильта) и эвенков (тунгусов) – насчитывалось около 4 тыс. чел. Они перебрались на остров задолго до того, как началось освоение Сахалина Российской империей. Порой подвергая свою жизнь смертельному риску, летом на байдарках, а зимой через Татарский пролив на нартах они путешествовали сюда с низовьев Амура. Когда проводится анализ жизни этих народов в целом, стоит отметить следующее: коренные жители острова находились на низшей ступени социального развития и ничем не отличались от своих сородичей, проживавших на сопредельных территориях. Об этом говорят их религиозные верования, традиции и обычаи, быт и отношение к другим членам своего сообщества.

      Нивхи

113

РГИА ДВ. Ф. 244. Оп. 1. Д. 525. Л. 3.

114

К вопросу о будущности и устройстве острова Сахалин // Тюремный вестник. 1901. № 6. С. 78–82.

115

Лилеев П. Остров Сахалин: Географический и статистический очерк. СПб., 1906. С. 46.

116

Новомбергский Н. Остров Сахалин. С. 17.

117

РГИА. Ф. 796. Оп. 442. Д. 1005. Л. 29.