Солнце и пламя. Андрей Васильев

дорога к переправе и лесам бывших герцогств, под присмотром вооруженных до зубов крепких ребят в кожаных жилетах и черных плащах, а нам пришло время сворачивать в сторону и снова странствовать по холмам Лиройских Пустошей, на этот раз правда, не удаляясь, а приближаясь к Серым Горам, на вершинах которых, по слухам, никто никогда не бывал, поскольку те находятся выше самых высоких облаков, и упираются в чуть ли не сам Престол Владык.

      – Не перекармливай ее – строго говорила Миралинде Эбердин – Помни – в ней от Эраста половина, остальное от Монбронов, а они здоровы жрать в три горла.

      – Эби! – поморщился Гарольд – Что ты несешь? Когда я жрал в три горла?

      – Ты – нет – согласилась горянка – А вот сестрицы твои… Сиживала я с ними за одним столом, видела!

      Стало быть, все же помирился мой друг со своим семейством, коли его друзей снова на порог пустили. Или та опала только на меня распространялась?

      – Держи – Мартин протянул Миралинде туго набитый кошель – Нет, так-то тебя мои молодцы всем будут снабжать – молочко там для малой, хлебушек, крупы, мясо. Я распорядился. Но золото – оно лишним не бывает, сама знаешь. И помни – недалеко от сторожки, в кустах, есть спуск в овраги, лаз из подпола ведет прямо к нему. Про этот отнорок никто не знает, кроме нас троих. Его Жакоб и вырыл. Не поленись, найди, пролезь хоть разок, чтобы понять, что к чему. Тебе ясно?

      – Семь демонов Зарху – выругалась вдруг Рози, чем немало меня удивила. Никогда не слышал из ее уст свою любимую присловку – На, держи!

      Она протянула Миралинде один из своих перстней.

      – Мне Мартин золота дал больше, чем у нас на всех в Силистрии было – тряхнула кошелем девушка – Куда еще это?

      – Какая ты глупая – постучала ей по лбу пальцем де Фюрьи – Это не на продажу. Это надо будет показать в порту… Дай на ухо шепну, а то вон, эти все стоят, аж рты раскрыли от любопытства!

      «Эти все» – здесь она нас имела в виду. Просто бойцы Мартина деликатно ждали в сторонке, лишенные возможности слышать то, о чем ведутся речи, потому иных вариантов не имелось.

      Последним прощался я. Не скажу, что сердце защемило, когда я взял на руки Люсиль, но та вдруг разулыбалась своим не сильно пока зубастым ртом, протянула ко мне маленькие розовые ладошки, провела ими по моим щекам…

      Не знаю, как называется та теплота, что разлилась внутри от этого всего. Может, это и есть те самые отцовские чувства? И еще. Я своего папашу знать не знал, но всегда в глубине души ненавидел за то, что его не было рядом тогда, когда он мне был нужен. Проще говоря – никогда.

      И чем я теперь лучше него? Ведь могу остаться, оберегать Люсиль от тех бед, из которых состоит этот свет, видеть, как она растет, как в ее глазах появляется разум, радоваться ее маленьким победам, расстраиваться из-за неудач, и никто из моих собратьев меня не осудит, все примут такое решение как должное. Тем более, что наше путешествие является безумием с любой точки зрения. В первую очередь, потому что оно не имеет какого-либо