Артания. Юрий Никитин

у вас магия.

      Черево открыл один глаз. По красному распаренному лицу стекали мутные капли пота. Толстые щеки блестели.

      – Какая магия? – ответил он уязвленно. – Простые охотники добыли простыми копьями. У них даже наконечники не из бронзы, как у вас. Просто жерди с обугленными для крепости заостренными концами. По два-три таких вот зверя в месяц бьют! Скот охраняют.

      Скилл усомнился:

      – Таких зверей заостренными палками? Бабушке своей расскажи, когда встретишь.

      Черево все еще отдувался тяжело. Лицо за эти три дня опухло еще больше, пошло красными нездоровыми пятнами. Сказал раздраженно:

      – Уверен, что только у вас воины?.. Отважные воины Степи? Народ Боевых Топоров?.. Налетели лавой, выпустили тучу стрел, унеслись, как стая испуганных ворон!.. А встречный удар вынести сможете?

      Артане смотрели, онемев. Черево морщится, слышно, как трещит череп бера, а внутри грохочет камнедробилка, глаза налились кровью, вот-вот лопнут. Видать, забрало бедолагу, обычно куявы на язык осторожные.

      Скилл сказал с недоброй улыбкой:

      – А вы проверьте. Что стоит куявам хоть раз вторгнуться в наши земли? Увидите, сможем ли защитить.

      Черево отмахнулся, в жесте и словах было великолепное презрение знающего человека к тупым детишкам простолюдинов:

      – Что вы можете защищать?.. Вы даже не знаете, где могилы ваших предков!

      Под сводами потемнело. Придону почудилось, что едва слышно прогрохотал гром.

      Скилл слегка побледнел, желваки вздулись страшные, рифленые. Но сдержал вспышку гнева, ответил сдержанно:

      – Мудрецы говорят, что, когда мы умираем, наши тела становятся землею. Когда я умру, то уйду в свою землю… В которой сейчас мой дед, которого я так любил, его отец и отец его отца, все их братья и сестры! Мне ли не защищать землю, что вся из моей родни?.. Ту самую, что и есть моя кровная родня?

      Аснерд громко кашлянул. Когда кашлял воевода, это было похоже на звук лопающегося льда в весенний ледоплав. Сейчас же светильники по всему огромному залу колыхнулись, а ближайшие погасли, как под ударом сильного холодного ветра.

      – Мы все устали, – сказал он мирно, – все мы злые. Мне кажется, что с послами ваш пресветлый тцар уже не только все обговорил, но и опустошил винные подвалы…

      Черево провел ладонью по лицу, а когда убрал, глаза снова были острые и осторожные.

      – Ты прав, воевода. Нас уже тошнит друг от друга. Вы предпочитаете откровенность, так вот я вам и дал… откровенность. Эй, Липяк!.. Сбегай узнай, примут ли нас?

      Молодой воин умчался, а воевода подошел, могучая длань похлопала Черево по плечу.

      – Откровенность – удел сильных. Нас с Вяземайтом тошнило друг от друга, но в битвах мы не раз прикрывали друг другу спины. А вот льстецы страшнее…

      Черево слабо улыбнулся.

      – У нас говорят, бойся человека, что не ответил на удар.

      Глава 10

      Придона трясло так, что он слышал, как стучат его кости. С обеих сторон проплывают отвесные стены гор с выглядывающими оттуда драконами, глаза горят,