Тюрьма для тысячи кукол. Елена Донцова

снова рухнуть на подушку. Но Миша продолжал спать сидя: голова болталась на тоненькой шейке, маленький рот отчаянно кривился, но у малыша не хватало сил даже заплакать. Лада все-таки добудилась его и тут же задала вопрос:

      – Где ты был ночью? Зачем папа и Тема взяли тебя с собой?

      Миша несколько минут смотрел на старшую сестру без всякого выражения в круглых глазенках и будто не до конца понимал, откуда она взялась. Потом вдруг на измученном личике его появилось испуганное выражение, и брат обеими ладошками зажал себе рот.

      – Ну, Мишенька! – уговаривала его Лада, стараясь оторвать маленькие ручки от лица. – Ну, я же твоя сестра, скажи мне, пожалуйста! Где наш папа? Что вы делали ночью?

      Но Миша продолжал свою странную пантомиму: закрывал руками рот и мотал головой. Не выдержав, Лада толкнула брата кулаком в грудь и вскочила на ноги.

      – Не скажешь?! – в бешенстве закричала девочка. – Мне, твоей родной сестре?! Ну, так я тебя за это ненавижу! Ненавижу!!! – И бросилась вон из детской.

      Тетка действительно объявилась в их доме на следующий день, ближе к вечеру. Она оказалась женщиной микроскопического росточка, очень полной, с длинным носом и вздернутой верхней губой. Это делало ее похожей на какого-то зверька из отряда грызунов. Тетка ходила по квартире и дергала носом, как будто ко всему принюхивалась. И раз за разом тяжко вздыхала. Она подошла к застывшей на диване Ладе, долго рассматривала ее со всех сторон, а потом вдруг спросила елейным голоском:

      – Ты какие-нибудь буковки уже знаешь, детка?

      Лада промолчала. Ей совсем не хотелось говорить с этой странной теткой, да еще о каких-то буковках. Та долго ждала, вздыхала и переступала короткими ножками, надеясь получить ответ, а потом обратилась к Теме:

      – А она не больная у вас? В умственном развитии не отстает?

      – Не отстает, – твердо произнес Артем. – Она у нас только в последнее время такая стала.

      Тетка со стоном вздохнула и пошла изучать Мишеньку. Несчастный малыш так настрадался в последние месяцы от своей заброшенности, что охотно пошел к ней на ручки, крепко обхватил за шею. Тетка размякла, и дальнейшее обследование квартиры совершала, крепко прижимая к груди ребенка. Обойдя все помещения, сказала:

      – Хорошая квартира. Жалко, что придется бросить, у меня-то вам будет тесновато. Ну, ничего не поделаешь, детишки, начинайте собирать вещи. Завтра в обед у нас поезд.

      До этого Лада и не предполагала, что им придется покинуть родительскую квартиру. Но спорить с теткой не стала, как и не принимала никакого участия в сборах. Только равнодушно наблюдала, как тетка засовывает в баулы ее платья и некоторые игрушки. Та громко ворчала, что платья все рваные и изношенные, хоть сейчас на выброс. Лада знала, что ее хорошие платья, не дождавшись стирки, так и лежат скопом в корзинке под ванной. А тетка паковала старые, которые мама привела в порядок и сложила в шкаф, собираясь, наверно, отдать кому-нибудь из приятельниц, а может, просто пожалела выбрасывать.

      Игрушки тоже были нелюбимые, случайные. Но Ладе было все равно.