Париж в настоящем времени. Марк Хелприн

с плексигласовыми панелями, из-за которых казалось, что он летит в ракете сквозь пневматическую трубу. Это шоссе станет идеальной трассой для беспилотных авто, но он, даст Бог, не доживет до того времени, когда они заполонят все вокруг. Жюль не горел желанием жить в мире, где машины рулят людьми, а не наоборот.

      И вот уже дорога N13 и въезд в Нейи, где движение поутихло и появились фонари. Припарковаться было нелегко: народ вернулся с работы и загромоздил машинами улицы. Но он нашел местечко, закрыл машину – какое наслаждение освободиться от своего автомобиля – и пошел на ужин с Франсуа.

      Ресторан вмещал человек двадцать пять–тридцать, не более. Там было тихо и темно – превосходное сочетание для Франсуа, который сидел в уголке спиной к посетителям и читал газету, держа ее в паре сантиметров от глаз.

      – А случалось ли тебе хоть раз просто сидеть и думать или вообще – сидеть, ни о чем не думая? – спросил Жюль, устраиваясь напротив.

      – Только не в ресторане. Если ты сидишь в ресторане и тебе не удалось себя занять, все тут же решат, что ты сумасшедший, который замышляет их ограбить, а то и взорвать Эйфелеву башню.

      – Ты-то откуда знаешь?

      – Вспомни, я же раньше работал в ресторане. И видел все их глазами.

      Подошел официант. Франсуа заказал рыбу и сложный гарнир к ней. Жюль спросил беф-бургиньон, причем название этого блюда они с Франсуа выговаривали с реймсским прононсом, хотя оба были парижане и вполне могли произнести нормально.

      – Только половину порции, пожалуйста, – попросил Жюль, – салат и ординарное вино, белое.

      Сделав легкий поклон, официант удалился.

      – Белое? – удивился Франсуа.

      – Я больше красного не пью. Ты же знаешь.

      – Не обратил внимания. И почему?

      – Из-за зубов.

      – А что с твоими зубами?

      – Я не собираюсь молодиться, но это не повод, чтобы зубы были в пятнах. И дело тут не в возрасте, а в вине. Кофе-чай я никогда не пил, не курю, так что мне пришлось отказаться только от одного вещества… и от некоторых ягод.

      – Открой-ка рот, – скомандовал Франсуа.

      Жюль подчинился. Зубы у него были довольно-таки белые.

      – А теперь ты покажи.

      Франсуа осклабился. И стал похож на хеллоуинскую тыкву. И вот эти двое, дружившие с шести лет, уставились друг на друга, раззявив рты. Глядя на них, посетитель за столиком слева тут же решил, что у приятелей не все дома.

      – Это долго не продлится, Франсуа.

      Франсуа доподлинно знал подоплеку слова «это».

      – Все человеческие существа в мировой истории, Жюль, за исключением тех, кто сейчас моложе или был моложе нас с тобой, оказывались в подобной ситуации, и каждый справился с нею так или иначе. Тебя не выпихнут пинками из автобуса из-за того, что ты боишься. Ты проедешь весь маршрут до конечной остановки, где и сойдешь.

      – Знаю, но сожаления мои сами по себе без труда затмили бы подобного рода философию и все рассуждения в этом духе.

      – Я тоже это знаю. Ненавижу философию, – сказал