Сыщик на арене. Фрауке Шойнеманн

класс!

      – Ты как будто всю жизнь только этим и занимался!

      – Спасибо, спасибо, – отвечал я всем, пытаясь выглядеть по возможности скромно. – Новичкам везет, – добавил я, – но я, конечно, думаю, что мне…

      – …тебе нужно лучше концентрироваться, – перебил меня кто-то. К клетке, никем не замеченный, прокрался Бартоломео и теперь величественно восседал рядом. – Тогда и хвост не подпалишь.

      Вот же заносчивый хам! Что он о себе возом нил? В конце-то концов, я ведь тут за него отдувался, лез в пекло – в самом прямом смысле.

      – Ну так и прыгай тогда сам, раз тебе виднее, как нужно, – напустился я на него.

      – Ох, мальчики, boys! – встряла со своим блеянием О’Нелли. – Не ссорьтесь, пожалуйста. Уинстон, твой прыжок действительно был супер. Просто нашему старому вояке нелегко даются комплименты.

      Секунду мы с Бартоломео молча смотрели друг на друга, кончики наших хвостов подрагивали, и я наконец заметил, что он и правда уже очень стар. На морде у него тут и там уже пробивались седые волоски. Удивительно, что он вообще еще выступает!

      Бартоломео обстоятельно откашлялся:

      – Ну, в общем, кхм… ты правда очень хорошо все сделал, Уинстон, спасибо.

      – Не за что, рад был помочь, – примирительно ответил я.

      – Без тебя нам бы пришел конец! – заверил он.

      – Да ну, что ты! – сказал я. – Не окажись тут меня, вы придумали бы что-нибудь другое. Как говорится, the show must go on – шоу должно продолжаться…

      – Не думаю, – мрачно проблеяла О’Нелли.

      – Без тебя, – залаял Пат, – всех нас наверняка отправили бы в приют.

      – …и возможно, даже усыпили бы, – прорычал Паташон.

      Приют?! Усыпили?! Неужели я все правильно расслышал?!

      Нет такого бизнеса, как шоу-бизнес!

      Только я собрался расспросить коллег, что за ужасные истории скрываются за леденящими душу словами «приют» и «усыпить», как вдруг у меня защекотало в носу – тонким обонянием я уловил какой-то соблазнительный запах. Мой бедный пустой желудок немедленно отреагировал на него голодным урчанием.

      И тут из-за угла вывернул синьор Балотелли, толкая перед собой сервировочный столик, уставленный всевозможными звериными вкусностями.

      – Хоп, хоп, – бурчал он время от времени. – Сперва ешь, потом шоу!

      Расставив по клетке разные миски, он двинулся дальше. Для Ромео и Джульетты здесь был зерновой корм, Флойду предназначались бананы и что-то вроде каши, довольно-таки отвратительной на вид – я предпочел не задумываться о том, что там было намешано. Для О’Нелли приготовили свежую траву и морковку, Пат и Паташон набросились на миски с кусочками мяса, а в мою сторону директор цирка толкнул огромную миску с жареной куриной печенкой.

      Ух ты! О’Нелли была права. Хоть этот Балотелли и не отличался особым дружелюбием – по крайней мере, до сих пор он ни разу его не проявлял, – но об угощении своих пернатых и хвостатых артистов он,