Трое в Песках. Юрий Никитин

меняйся с Олегом. Он пряник зверюке на веревке отдаст.

      Мрак взвыл от разочарования, повернулся к волхву:

      – Олег, у меня два пряника – оба отдам. Только раз в ухо, душу отведу!

      Олег замученно покачал головой, ему хватало и туго натянутого ремешка, тоже развлечение: веселись до упаду, огрызайся на ее молчаливые упреки. Упирается вроде ненароком, но всякий раз так, что он либо шатается, либо вовсе падает на горячий, как раскаленная сковорода, песок.

      – Что за жизнь! – взвыл Мрак и вскинул умоляющие глаза к небу. – Уже двое суток, а еще ни с кем не дрался!!!

      – Вчера дрались, – сухо напомнил Олег. В голосе молодого волхва проскользнуло отвращение. – Мрак, по ночам идти сподручнее. Здесь бывает такой холод, что иней выступает!

      Мрак подумал, кивнул. Лицо раздвинулось в злой ухмылке.

      – Что значит мудрость! Ты прав. Будем идти и ночь. А следующий день поспим… может быть.

      Теперь взвыл несчастный Таргитай. Мрак оскалил волчьи зубы:

      – А ты играй! Песня укорачивает дорогу.

      Таргитай перехватил просительный взгляд Олега. Песня обладала странной магией, что под силу даже дурню, но ни Мрак, ни сам Олег ею не владели. Под удачную песню силы прибывали, ноги сами дергались в пляс. Под песню можно забыть о бедах, хоть на час да стать добрее. Мрак бурчит, что коня песней не накормишь, но сам слушает – за уши не оттянешь. Даже печальные песни слушает жадно, будто воду пьет в этих жарких песках.

      Рыжеволосая все еще тащилась на туго натянутой веревке. Мрак прибил бы за такие шуточки, Олег же терпит, ведет, как упирающуюся козу. Идти легко, Олег нацепил ей мешок скорее для виду. Мол, украшает, в отместку она спотыкается, падает, а поднимается так, будто несет на плечах башню Гольша.

      – А когда привал? – спросил Таргитай жалобно.

      Мрак скалил зубы:

      – Как только, так сразу. Высматривай рощу погуще. Чтобы как в старые добрые времена: в тени, у ручья, да чтоб рыба скакала над волнами…

      Таргитай застонал, вспомнив сказочные места, которые не ценил. Сейчас ноги утопают в раскаленном песке – оранжевом и текучем, как расплавленное золото. Струйки пота бегут ручейками от ушей, сливаются в ручьи между лопаток, а по ногам уже падают ревущими водопадами. Даже оглянулся, ожидая увидеть мокрый след на горячем песке.

      – Мрак, воды лишь на сегодня.

      – Перебьешься. Утром напузырился сладким квасом, шербетом зовется, так, что из ушей выплескивался!

      – Когда это было, – уныло протянул Таргитай. – Брюхо старого добра не помнит.

      Олега дернуло, пошатнулся, едва не упал. Рыжеволосая пленница лежала вниз лицом во впадине между горками песка. Рядом с ее головой крупная зеленая ящерица поспешно зарывалась в песок. Олег со всех ног, расшвыривая оранжевые брызги, кинулся к ней, схватил ее за волосы, вздернул. Она слабо дышала, глаза закрыты.

      – Эй, – позвал тихо, – Лиска! Не подыхай пока что, ладно?

      Она медленно распахнула глаза – крупные, цвета расплавленного песка, слегка раскосые. Губы дрогнули, все такие же пухлые, не тронутые