Лагерь живых. Николай Берг

жилья. Причем сами по себе они установлены так, что создают внятное укрепление.

      Опять те же вопросы. Тут санинструктор досматривает раненых и больных. Приходится вылезать и ходить вместе с ним.

      Получаем добро на проезд от щеголеватого каплея. При этом замечаю, что писарюга старательно вколачивает фамилии и инициалы прибывших в допотопный ноутбук. Совсем как в те времена, когда сюда въезд был только по пропускам.

      Наконец-то город. Уф!

      С того раза, как мы тут работали, многое изменилось. Там, где мы едем, нет ни одного зомби. Зато патрули попадаются часто, причем и морские, и сухопутные, и состоящие из гражданских. Народу на улицах заметно больше, причем многие с оружием. В основном это маломощные, но удобные в городе пистолеты-пулеметы. Теперь я вижу, что город устоял.

      УАЗ с Николаичем обгоняет и ведет колонну. На ближайшем перекрестке останавливает регулировщик комендантской службы. Связывается с блокпостом, потом пропускает нас дальше, предупредив, что беженцы должны зарегистрироваться в комендатуре не позднее полудня следующего дня. Там же карточки получать надо. Остальные приписываются к больнице и, соответственно, питаться там будут. Подозрительно оглядывает распахнутый настежь БТР, но вопросов не задает.

      Вид больницы не изменился, но уже у входа не дежурит дядечка в грузовике с кунгом – вместо него стоит пара десятков разношерстных автомобилей. Ну да, серьезный кворум. Явно начальство.

      Встаем рядом, сразу образовав хаотичный непорядок. То еще зрелище: неряшливо задекорированные сетками УАЗы, рядом шикарный «Чероки» с единственной, словно нарочитой пулевой дыркой в боковом стекле, тут же скромные машинки беженцев, забитые всяким добром под крыши, расхристанный БТР на фоне фуры, из-за которой высовывается инкассаторский броневичок, автобус – ну, в общем, воскресная ярмарка металлолома…

      Отправляюсь в больницу – доложиться о прибытии и получить ЦУ. Вместо теток с автоматами вполне грамотный парный патруль. Правда, старший, скорее всего, уже отставник, а вот второй, пожалуй, десятиклассник. Но стоят грамотно, прикрывая друг друга и не мешая при этом. Даже повязки какие-то на рукавах. Не привычные красные с белой надписью «патруль», а что-то военно-морское.

      Неожиданно для себя рапортую как-то чересчур по-военному. Надо с этого съезжать, а то, глядишь, привыкну.

      Старший патруля смотрит в свои бумажки, кивает. Уточняю, что делать с ранеными. Оказывается, надо зайти к заведующей приемным отделением, оповестить ее, потом забрать кого из хирургов для выборочной сортировки, а главврачу передать списки раненых и больных с диагнозами. Так что мне аккуратно в актовый зал, перерыв будет через пятнадцать минут.

      Выкатываюсь на улицу. У седого медбрата бумаги по раненым в порядке, и написано все четким печатным военно-писарским почерком. Загляденье. Даже указано, какое лечение проводилось. А вот у тех, кого подобрали первыми, бурелом после шторма. Единого списка нет, какие-то записульки, накорябанные разными почерками, да еще и медицинскими, словно для прокурора