Любовный треугольник. Диана Машкова

тебя угощу.

      В кухне у окна стоял небольшой стол, под ним два табурета. Обычная мебель, старенький холодильник. В серых от пыли кружевных занавесках и такой же салфетке угадывался былой уют.

      Надя достала из деревянной хлебницы батон и стала резать его. Куски получались неровными, хлеб сильно крошился. Она нашла в холодильнике сливочное масло и, намазав его на куски, поставила перед Глебом тарелку. Чайник на плите, видимо, вскипел уже давно – бледный чай в кружке, которую она тоже торжественно водрузила на стол, оказался почти холодным.

      – Хочешь, ужин сварганим сами? – поинтересовался Глеб с набитым ртом.

      – А ты что, умеешь? – скептически прищурилась она.

      – Я – суперповар, – похвастался он, – и тебя могу научить. Что будем готовить?

      – Папа звонил с работы, велел курицу разморозить.

      – Отлично! – Настроение оттого, что он так легко нашел общий язык со своей младшей сестрой – только сейчас Глеб осознал, кем они приходятся друг другу, – улучшилось. Как знать, вдруг они даже подружатся! У него никогда еще не было нормальной семьи, быть может, теперь…

      – И давай картошку пожарим, – заулыбалась она, – мы с папой любим.

      – А мама? – настороженно спросил он.

      – Маме все равно, – Надя спрятала глаза в пол и тяжело вздохнула, – она не любит есть.

      Глебу вдруг стало до боли жалко, но не отца и даже не его бедную жену, а Надюшу. Слишком хорошо знал он, что значит быть ребенком и жить под одной крышей с несчастным человеком, от которого целиком зависишь. Вот если бы отец принял его в семью! Он улыбнулся от неожиданно согревшей его сердце надежды. В прошлом родитель наломал дров – это точно, но потом не мог не измениться! Не бросил же больную жену и маленькую дочь. Значит, все понял.

      Видно, что им всем тяжело, а Глеб помог бы. И по дому, и с сестрой бы позанимался – уроками, домашними заданиями.

      – Ты как учишься? – вырвалось у него.

      – Так себе, – отмахнулась она.

      – Почему? – он расстроился за нее.

      – Неинтересно, – Надюша скорчила кислую мину.

      Вот! У мамы нет сил на ребенка, у отца – времени. А брат-студент показал бы ей все самое интересное в книгах и в жизни!

      Пока вместе чистили картошку и жадными глазами следили за курицей, посаженной в духовку, успели поболтать обо всем на свете: о Надиной школе, учителях, даже оценках. По кухне начал распространяться умопомрачительный запах, и на душе у Глеба стало легко. Как такое могло случиться? За какой-то час в этой квартире он уже чувствовал себя дома.

      Когда на пороге кухни возник мрачный седой мужчина, ни Глеб, ни Надюша его не заметили – они накрывали на стол.

      – Вы кто?

      Глеб обернулся на низкий бесцветный голос. Перед ним стоял именно отец – какие могли быть сомнения? Но встреть его Глеб в любом другом месте, кроме этой квартиры, никогда бы и ни за что не узнал. Лицо мужчины было острым, как у ястреба, взгляд – колючим. И сам он весь оказался похож на исхудавшего после лютой зимы зверя. Глеб отчетливо видел кости, обтянутые