Тайна убийства Столыпина. В. Г. Джанибекян

том случае, если министров двора, военного, морского, иностранных и внутренних дел назначал бы только царь. Милюков с этим вроде был согласен, но настаивал, чтобы министра внутренних дел назначала только Дума. Из-за портфеля этого министра они долго спорили.

      – Должность такого министра не может перейти в руки общественных правителей, потому что они не подготовлены к административной деятельности, – утверждал Столыпин. – Они не справятся с революционным движением и разложат аппарат власти.

      – Этого мы не боимся, – ответил Милюков. – Правительство заявит революционным партиям, что имеются такие-то и такие-то свободы, перейти границы которых им не позволят. Досюда – и ни шагу дальше! А если бы революционное движение разгорелось, как утверждаете вы, то думское правительство не остановилось бы перед принятием самых решительных мер.

      – Каких? – спросил Столыпин.

      – Если надо будет, мы поставим гильотины на площадях и будем беспощадно расправляться с теми, кто ведет борьбу с правительством народного доверия! – пояснил Милюков.

      От его слов запахло французской революцией, провозгласившей равенство, братство и свободу и в то же время казнившей своих сыновей. Гильотина была ее излюбленным орудием.

      После беседы Столыпин сказал:

      – Толку из всех этих переговоров не выйдет никакого. Однако в последних словах Милюкова имеется мысль. Гильотины не гильотины, а о чрезвычайных мерах подумать можно.

      Столыпин стремился уговорить кадетов. Уж очень хотелось ему получить в правительство Милюкова, Гучкова и других известных политиков. Нужны были деятельные и влиятельные люди. Попытка, к сожалению, не удалась.

      Переговоры выдвинули Столыпина на первую роль. Бездеятельный Горемыкин отошел на второй план. Теперь прислушивались к мнению Петра Аркадьевича. Последний все больше настраивался против Думы.

      Иначе быть не могло. Ежедневно министр получал неутешительные сводки о положении в стране. Обстановка накалялась: и в армии говорили о восстании, проходили митинги, распространялись прокламации, а агитаторы призывали к новой революции. Везде было неспокойно.

      Правительство пришло к единому мнению: предложить государю Думу распустить.

      Царь спросил:

      – Если будет возмущение, то справится ли с ним Горемыкин?

      Тут-то ближайший советник государя барон Фредерикс, министр двора, к которому царь относился с большим доверием, и высказал свою точку зрения:

      – Горемыкина должен заменить Столыпин. Тогда польза будет.

      То было предложение, над которым государь задумался.

      Есть интересная деталь, которую почему-то забывают историки. Фредерикс хорошо знал Столыпина. Когда-то он служил в гвардейском конном полку, где командиром был отец Столыпина. Говорили, что барон чуть ли не нянчил на руках маленького Петра. Теплые чувства к Столыпину у него сохранились на всю жизнь.

      – Ну что ж, Столыпин так Столыпин. Я согласен, более решительной