Тайна убийства Столыпина. В. Г. Джанибекян

депутатов, направлявшихся на прием к царю, пел революционные песни. Некоторые депутаты на катерах подняли красные флаги.

      В Зимнем дворце был отслужен молебен. Царь приветствовал народных представителей, многие из которых даже не скрывали недоброе отношение к монарху. В тот же день в столице состоялись демонстрации.

      В правительстве считали, что с Думой, состоящей из людей, враждебно настроенных к самодержавию, вряд ли можно рассчитывать на какие-то реформы. Министров в Думе встречали как врагов, кричали: «Палачи! Кровопийцы!»

      Столыпин согласился с Герасимовым: революция пошла на убыль, хотя хлопот с ней еще будет немало. Герасимов считал, что такую Думу, дурно настроенную, лучше всего распустить сразу, потому что с ней трудно будет найти общий язык, а Столыпин вносил в рассуждение некий корректив:

      – Надо попробовать с ней договориться, чтобы избежать кризиса. Конечно, если не получится, то с депутатами придется распрощаться.

      Он советовал Горемыкину, возглавлявшему правительство, на эту тему побеседовать с полковником Герасимовым. По его убеждению, тот лучше всех знает настроение в стране.

      – Этот полковник, Иван Логгинович, может быть и вам полезен. Он имеет обширную информацию, которую необходимо знать, чтобы принимать решения.

      – Да, я его доклад непременно выслушаю.

      Выслушал, конечно. Правда, доклад его мало интересовал.

      – Ну, ну, полковник, не надо так горячиться. Вы слишком молоды и потому принимаете все всерьез. Поживите с мое, будете спокойнее. Все устроится. Надо предоставить события естественному ходу вещей.

      Полковник пробовал возразить:

      – Но, ваше сиятельство, Дума уже сейчас оказывает вредное влияние, а устраиваемые в ней демонстрации, когда министров встречают и провожают криками «Палачи!», дискредитируют власть в глазах населения…

      – Ну если министров так оскорбляют, то им не нужно и ходить в Думу. Пусть они там варятся в собственном соку. Дума сама себя дискредитирует перед населением.

      Было ясно, что Горемыкин находится под полным влиянием Рачковского, а тот имел собственное мнение о ходе истории. Рачковский, которого не воспринял Столыпин, был дружен с главой правительства и часто общался с ним. Когда Горемыкин вступил в должность и переехал на казенную квартиру, находящуюся на Фонтанке, 16, туда же переехал и Рачковский. Он совсем забросил служебные дела и стал политическим советником Горемыкина, навязывая ему свои идеи.

      Обратив внимание, что Рачковский все дни проводит в кабинете Ивана Логгиновича, Герасимов спросил у него, о чем это они постоянно беседуют.

      Рачковский сделал добродушное лицо:

      – Да так, о житейском…

      Выяснилось, что Рачковский по заданию Горемыкина организовывал правые партии, а не только наблюдал за ходом истории. Наблюдал он и за депутатами Думы, для которой в полиции был создан особый орган надзора, что, впрочем, можно было и не делать – никто из депутатов не скрывал своих