Лемурия. Александр Уваров

гонящего прочь провинившегося слугу, показала Мирону на дверь.

      – А новая партия? – забеспокоился вольный дилер. – Ещё хотя бы пару баночек! Мне за жильё платить надо!

      – Какое жильё! – возмутилась хозяйка. – Ираклий, о чём он говорит?

      Муж развёл руками и, повернувшись к спорящим спиной, начал суетливо раскладывать по полкам коробочки с целебными желатиновыми пилюлями (сырьё для которых сам вываривал на заднем дворе, часами помешивая булькающее в закопчённом котелке густое и зловонное варево, в котором плавали скупленные по дешёвке на местной бойне кости).

      – Ты же под мостом живёшь!

      Мирон помялся и переступил с ноги на ногу.

      – С тебя муниципалитет ни гроша не берёт! Ни рупии! Нет, как ты смеешь!

      – Такое дело, – ответил Мирон. – Меня Камиль, полицейский местный, предупредил… Проверка через три дня, облава будет. Кто пятьдесят баксов не приготовит, либо в местной валюте… В общем…

      Он ребром ладони провёл себе по горлу.

      – О, Господи! – и Заинаида Павловна схватилась за сердце. – Ты чего это говоришь? Прирежут, что ли, чёрные?

      Мирон замотал головой.

      – Если бы! Нужен я им больно… Всех, кто не заплатит – загребут. Местных, не местных – без разницы. Общая облава… У начальника полиции сын женится, деньги нужны. Полицейским надо на подношение скинуться. Вот они и решили городок почистить. Да… А порядки тут, прямо как в России. Нет денег – живи по закону! Беда… Домишко снесут как незарегистрированный, а меня – в тюрягу. Хорошо, если местную, так всегда договориться можно… А если в Бангор отправят? В центральную каталажку?

      Мирон зажмурился на секунду.

      – Могут, как иностранца… Тогда ведь депортируют! Как пить дать, депортируют! Вот ведь… Незадача… Как лучше хотел, для вас ведь!

      И Мирон очень натурально всхлипнул. Очень ему самого себя стало жалко.

      Впрочем, сообщение о готовящейся облаве он не выдумал. Выдумал только сумму. Точнее, слегка преувеличил.

      Камиль говорил о тридцати долларах. С возможностью сторговаться за двадцать пять.

      Это – почти как с местного (местные платили двадцать). Осевшие в Нараке иностранцы, не накопившие денег на приличное жильё и потому попавшие в число клиентов Камиля, платили по сорок пять.

      Хиппи не платили Камилю и его полицейской команде ничего. С местными коммунами хиппи работал лично начальник городской полиции. Говорят, были какие-то посредники, которые отчисляли ему деньги за спокойную жизнь детей цветов, но…

      Точной информации ни у кого не было. Даже у Камиля. Что имел начальник с «цветоводов», какие суммы и за какие услуги – знал только сам начальник.

      «В хиппи, что ль, податься?» подумал Мирон, утирая кстати выбежавшую из уголка глаза слезу. «Мир, просветление… Make love, опять-таки… Благодать!»

      Зинаида Павловна растаяла и потеплела сердцем к несчастному.

      – Ираклий!

      Она