Сценарий для Незалежной. Хельга Графф

нами столиком в ресторане, держали в кармане включенный диктофон, чтобы затем нас шантажировать! И практически везде: патологическая жадность, нечистоплотность и, конечно же, обман! Вот какое впечатление оставила о себе Украина. Хотя… не все были такие, встречались и порядочные достойные партнеры, ведь человек человеку рознь, и в любой национальности есть и праведники, и безбожники. А когда-то очень давно, когда Украина была еще в составе СССР, остались разные, но в целом приятные воспоминания, ведь слово «ненависть» – Незалежная тогда не знала!

      Помню в начале 80-х, вместе с первым мужем Андреем мы гостили у бабы Веры в одном маленьком западно-украинском городке. Нас встретили очень гостеприимно и до сих пор я вспоминаю наши посиделки за столом, уютно примостившимся под раскидистым орешником. Вера Петровна Каменюка обожала рассказывать притчи (собственного сочинения). Одну из них я запомнила на всю жизнь.

      Как-то утром на пороге комнаты, которую снимали с мужем, возникла баба Вера. Хоть мы уже и собирались уходить на пляж, отказать хозяйке нам было неловко. Удобно устроившись на одной из кроватей, Вера Петровна почесала передником нос и начала повествование.

      – Вот, дитятки, расскажу вам сейчас одну душевную историю. Жила одна вяселая птаха со своими кутятами…

      – Простите, баба Вера, – робко вклинилась я в ее рассказ, – но кутята ведь бывают у собаки… а тут речь идет о птице…

      – Ну щенятами, – не растерялась рассказчица, – или… цаплятами… – совсем запуталась она и, махнув рукой на нюансы, продолжила: – Табе не все равно?! Так вот кутяты, то есть цапляты, усе время просили жрать! Прямо выпадают из гнезда и орут: «Мамо! Дайте нам жрать скорее! А то устроим вам бойкот!».

      – Какой бойкот, они же птенцы?! – удивился Андрей. – Это сказка что-ли?!

      – Какая там сказка, сынок, страшная быль! Ты слухай дальше, как дело было! – несколько раздраженно ответила баба Вера. – В общем, выли, выли… а птаху… ну мужику вяселой птахи, надоел ентот хор и ждать, когда ента кобыла жратву притаранит. Он пёрья-то начистил и говорит: «Видеть вас, собак, больше не могу! Хоть все повыпадайте из гнезда, шелупонь проклятая! Ухожу от вас, оглоедов! Меня кукушка к себе приглашала, таперича буду жить у нее. Там хоть кутят никаких нет, никто не орет!», – и Вера Петровна начала жадно всматриваться в наши недоуменные лица, чтобы уловить хоть мимолетные эмоции, вызванные пламенным монологом «отца-дезертира».

      Первой нарушила молчание я и, чтобы как-то поддержать рассказчицу, спросила:

      – И что… ушел?

      – Ишо как! Прямо пешедралом! – продолжила хозяйка свое странное повествование. – Вернулась вяселая птаха в гнездо, глядь, а мужика-то и нет! А енти валяются под деревом и помалкивают в тряпочку…

      Наступила небольшая пауза и тут муж, мечтавший с утра поваляться на пляже, обрадованно спросил:

      – Всё? Тут и сказочке конец, а кто слушал молодец?!

      Нет… куда там, о каком конце могла